Мои Снежные монстры

Трой Лика

Бляха! Нет!

На снегу блестят ключи. От бункеров.

Глубоко вдыхаю, будто пытаюсь вобрать в себя решительность и уверенность из морозного леса.

Нажимаю на газ.

Я сама выпущу своих Снежных монстров.

Глава 21

Яр. Полчаса назад.

Тьма пробуждается.

Браслет покрывается трещинами – зверь захватывает разум. Но я еще могу думать. Пока.

От стены до стены пять шагов.

Подземелье. Клетка. Тюрьма.

Усмехаюсь. Кто бы сказал – не поверил.

Два свободолюбивых, гордых зверя в такую ночь сидят в бункере по собственной воле из-за беспокойства о человеческой самке. Истинной, да. Но бывает так, что многие годы оборотни пользуются преимуществами истинной пары, ненавидя доставшуюся особь и проклиная луну и богов. Особенно если истинная другой расы.

Истинность – не гарант любви или уважения. Лишь гарантия усилений свойств, силы и невозможность предательства. Для некоторых истинность - похуже проклятья. Еще и член встает только на одну, а эмпатия усиливается до невообразимых пределов. Некоторые сходят с ума, не выдерживают, если психика слабая.

Прислоняюсь лбом к холодной стене, кулаками упираюсь в бетон.

Изначально мы с Тони не планировали закрываться. Но пришлось пересмотреть взгляд на свободу. Уйти в добровольное заточение.

Ради Ники. Девочке и так досталось.

Мы иногда как маньяки себя чувствуем. Как монстры - так она говорит. И в точку попадает, зараза, мы действительно монстры. Одержимые. Перед глазами только она, воздух пропитан ей, она внутри и снаружи.

Везде.

Думал пройдет. После того, как трахнем ее, тяга спадет. Но нет.

Вероника. Ника. Такая хрупкая. Маленькая. Сочная. Сладкая. Медовая. Наивная. Нетронутая. Была. До того, как мы в лесу ее настигли.

Я не знал. Точней, не думал. Чуял чистоту, непорочность, но меня переклинило. Эгоизм перекрыл зверю нюх, домыслами, что все человеческие девы распутные? Или инстинкты зверя восторжествовали над разумом человека и понятием морали?

Уже неважно.

Мы слишком долго ждали, слетели с цепи.

Хватит с нее.

Теперь моя цель – ее сохранить. Сберечь. Защитить. От меня самого. И от Тони. И от всех уродов, грязных ублюдков, смеющих лапы корявые к ней протянуть, взгляд хотя бы поднять.

Убью нахер.

Усмешка рот кривит, сжимаю зубы, до скрежета, до белого крошева.

Убью, а она опять будет считать меня монстром – бояться и ненавидеть.

Иногда она смотрит на меня, как на зверя бешенного, и это причиняет почти физическую боль. Кнутом ненависти и страха. В мясо до костей. Вышибает мозги, застилает все тьмой.

Вот тогда, когда она ножом замахнулась. Опустила, конечно, но удар все же был. Незримый. Неосязаемый. Был.

Этот ее взгляд, как на монстра, призывает зверя наружу. Показывает путь, мои уязвимые струны.

Я держу его, подавляю, а она ищет берсерка в глубине моих глазах, и безошибочно находит, где он там прижат моей волей. И он охотно откликается на зов, становится сильней. Питается тем, что его видят. Соответствует, так сказать. В эти моменты мне сложней всего сдерживаться. Борьба со второй ипостасью изматывает, отнимает много сил.

Скоро не смогу.

Перестану

сдерживать. Получит, что искала.

Но сейчас я еще человек. И хочу, чтоб она на меня иначе смотрела. Не опуская глаза. Со спокойной уверенностью. С восхищением. С обожанием. Только так. Без страха. Без ненависти. Чтоб приняла обе мои формы, полностью доверяла, во всем, слушалась без вопросов.

Слушалась. Но не с рабской сломленной покорностью, а как равноценная пара.

Хожу от угла до угла, от стены до стены. Переполняющая энергия требует выхода.

Близость полнолуния. Близость Истинной. И то и другое дурманит. Пьянит. В венах не кровь, а кипяток - жидкий концентрат силы и зова.

Зверь хрипит, ревет, душу когтями раздирает, жаждет ту, которая по праву его. Сжимаю голову, рык сам по себе горло дерет.

Это она должна в клетке сидеть, в безопасности, подальше ото всех!

Но. Нас бы запах привел и вдвоем с Тони мы бы разнесли бункер к херам. А сейчас нет звуков, нет запаха, ничего нет.

Но в безопасности ли она? Вопрос бьет в голову, стреляет в висок, с каждым ударом сердца захватывает в круговорот тревоги и жажды.

Проклятье.

Другое оборотни, со зверями в спячке, и в полнолуние способны только на частичный оборот. Не зверь и не человек. Они на нее не кинутся. У них нет желания метку поставить – кожу до крови прикусив, нет жажды заломить, разодрать одежду, нагнуть, накрыть собой, волосы на кулак намотать, и трахать до одури, до жалобных стонов, а потом еще. И еще, и еще.

А у нас есть.

Чертов стабилизатор. Надо обязательно его достать. С ним единение в полнолуние было бы совсем не таким. Не через дикую одержимость, а именно как соединие всех утраченных частей. Где есть место всем чувствам. И нежности, и страсти, и...

В башку лезет дурацкое, забытое слово. Разве я способен на это?

Из раздумий вырывают эманации Тони. Они дергают струны нашей взаимосвязи.

Рык. Вой. Глухая ненависть и слепая жажда.

Дерьмо, я же отключился от него…

Осознание накрывает одновременно со скрипом открывающейся двери бункера.

С шумом вдыхаю.

Удаляющийся малиновый аромат Истинной.

Какого хера?!

Браслет разлетается на части.

В ноздри врывается людской гнилой смрад. Охотники. И металлический запах крови.

Зверь перехватывает контроль.

Тьма застилает разум.

***

Ника

Снегоходы мы с Агатой бросили, как подъехали к городу. Хорошо, что в кармане куртки оказалась банковская карточка с выграненным именем «Снежный Антон» – мы смогли расплатиться за такси. Правда, таксисту наш внешний вид крайне не понравился, и он молча укрыл сидения полиэтиленом, прежде чем нас посадить. «Будто собак перевозить собрался» - буркнула волчица себе под нос. А я не нашла в себе сил даже поблагодарить, молча бухнулась на сидения. Потом, спохватившись, что на карте может не быть денег, попросила выставить счет сразу, двумя суммами, чтобы не нужно было вводить пин-код. Слава богу, обошлось без позора — деньги на карте были.