Мои Турки, Заверткина Тамара Петровна

Мои Турки

на обложку

Заверткина Тамара Петровна

Шрифт:

Интересно проходили пионерские сборы. Они были раз в месяц. Это было совсем не так, как у Лиды или Маруси. Их сборы проходили в классах за партами, концерт — у доски. У нас проходило все торжественнее. Отряд собирался на втором этаже в большом холле, звенья выстраивались, и звеневожатые отдавали рапорты председателю совета отряда, а председатель — вожатому. Потом все садились, слушали доклады о папанинцах, о Чкалове, о героях Октября, о первых пионерах или читали вслух интересные книги о Павлике Морозове или Павке Корчагине, не жалевшего свою жизнь в борьбе за счастье простого народа. Часто

всем отрядом пели любимые песни, а в заключение сбора был обязательно концерт художественной самодеятельности.

Со сборов уходили в приподнятом настроении, каждому хотелось вырасти быстрее и стать похожими на тех героев, о которых читали или услышали в докладе. Сбор — это была своего рода игра, но она воспитывала в нас чувство патриотизма, любовь к своей Родине.

Мы любили и свою боевую вожатую, а она фанатически любила свою пионерскую работу, была выдумщицей на всякие затеи, походы, с концертами водила нас в школу механизации, Дом культуры, Дом пионеров, в радиостудию, в дом отдыха и т. д.

Училась я и этот год как всегда, на отлично; учеба давалась легко, к тому же я была очень прилежной. И хоть продолжала жить у крестной, старалась быть дисциплинированной, как всегда, и учиться, как всегда.

А дома на Лачиновке было в это время очень печально: Лида в свои девятнадцать лет доживала последние дни. 3 марта 1939 года она умерла.

А вскоре по всей стране было раскрыто «дело врачей». Судили врачей и в Энгельсе.

— Николай Петрович, — сказал как-то политработник, знавший дядю Колю как. Осина и Куделькина, — а не является ли вам родственницей Лидия Петровна Куделькина?

— Она была моей родной сестрой. Теперь ее уже нет, она умерла, — ответил дядя Коля.

— Ваша сестра была убита, как другая молодежь, в основном студенческая, врагами народа, завербованными Западом.

Начальник политотдела был на судебном процессе. Задача завербованных врачей состояла в уничтожении студентов страны, старшеклассников, ученых. За два года в Саратове и Энгельсе было убито более тысячи человек. Как правило, заболевшим воспалением легких или пневмонией больным вводили вместо лекарства усиленные дозы палочек Коха. Если молодые организмы продолжали бороться, делалась операция: отключалось здоровое легкое, надежды на выздоровление быть уже не могло, родным предлагали больных забирать домой.

После смерти Лиды я возвратилась в свой дом. Мама Наташа не плакала. Но ей было бы легче, если бы она выплакалась. Разъехались по своим городам дядя Коля и Маруся. Мама продолжала работать в Госбанке. Папа старенький продолжал отбывать свой срок в тюрьме. Мама сообщила ему о смерти Лиды. Однако он в ответном письме спросил о состоянии ее здоровья. Мама сообщала снова. Но и он спрашивал о Лиде снова. В таком случае мама написала иначе. Она сообщила, что ее младшая сестра навсегда уехала к старенькой бабушке Маше. И папа все понял. Как узнали позже, после несправедливого случая с его заключением в тюрьму, он перенес там инфаркт. Тюремная цензура, как правило, проверяла письма от заключенных, а также и письма, приходящие к ним. Больного сердцем безвредного и спокойного старика жалели и печальную весть в письме зачеркивали.

Сережа, вступив в партию еще в институте, стал работать

в Турках инструктором райкома партии, а потом заведовал отделом пропаганды и агитации. И, как всегда, руководил художественной самодеятельностью Дома культуры.

В конце мая 1939 года у них с Марусей родился их первенец — сын Станислав или, как мы его все называли, Слава.

Летом райком и районо поручили Сереже организовать и возглавить в Турках пионерский лагерь. В этом пионерлагере отдыхала и я. Но наша вожатая товарищ Лида постоянно забирала на репетиции: наш пионерский отряд готовился к смотру художественной самодеятельности в Саратове, так как на районном смотре занял первое место.

Почти всем отрядом мы готовили композицию, в которую входили хоровые песни, спортивные упражнения, пирамиды.

Репетировали на свежем воздухе в саду неподалеку от пионерского лагеря. И наш репертуар знали уже все пионеры лагеря. Мы еще не довезли песни до Саратова, а лагерь, идя строем на Хопер купаться, уже распевал наши песни. Особенно полюбилась лагерю песня «Звени, наша песня родная».

Вот ее текст:

Звени, наша песня родная,

Веди нас вперед и вперед.

Кто с нами победно шагает,

Тот с нами и песни поет.

Ни время, ни горечь потери

Не могут пути преградить.

Мы в дело великое верим

И дело должны завершить.

Припев:

Оттого горячей сердце бьется,

И в груди расцветает весна.