Мои Турки

Заверткина Тамара Петровна

Я почему-то не верила, что у Рэмира серьезная болезнь, поэтому, наверное, вскоре забыла об этом нашем разговоре. Время шло как всегда.

— А ведь ты была права, — сказал он мне однажды, — я абсолютно здоров.

Но тифом этой зимой он переболел. Откуда взялся тиф, непонятно. Отлежав в больнице, сессию он сдал успешно, на «отлично». А с зимних каникул привез мясом половину бычка.

— Зачем ты приволок столько мяса? — спросила я.

— А у меня аппетит после тифа хороший.

И,

наверное, только через год или два я узнала, что мясо он вез на нашу свадьбу, но предложить пожениться постеснялся. Да я бы, наверное, и отказалась: мог бы появиться ребенок, а впереди столько учебы.

На четвертом курсе спектакли мы ставили собственными силами, без театрального режиссера. Случалось, что на декорацию или костюм приходилось тратить все деньги своего тощего кошелька. Но я постоянно помнила о Сидоркине, любителе турковской сцены. Старик продал собственную корову, чтоб оборудовать сцену на вырученные деньги:

— Сыграть бы еще раз на сцене, — говорил он, — а потом и умирать не жалко.

Вот и летняя сессия. Последний предмет на экзамене — теплотехника. Сдали все группы, ни одного завала. Видимо, потому что преподавателем был добрейший старичок. Но, к всеобщему удивлению, вдруг одного студента с экзамена попросили, нe сдал… Рэмир. Он и сам не знал, почему.

Наконец, все экзамены позади. Свободные, мы бродили по Кировскому проспекту. Увидев в витрине магазина парфюмерный набор «Красная Москва», Рэмир сказал:

— Как только начнем работать, я сразу же тебе куплю вот такой подарок.

— А если нас к тому времени разбросают по разным городам?

— Не смогут. У нас к тому времени, я надеюсь, будет одна фамилия. Ты не возражаешь?

Я не возражала. Мы продолжали разгуливать по центру Саратова.

— А что тебе сейчас хочется больше всего? — спросил Рэмир.

— Вместе с тобой в хорошем театре смотреть спектакль и жевать вкусное печенье, — ответила я.

— Когда-нибудь мы обязательно это устроим, — пообещал Рэмир.

Страна все еще залечивала свои послевоенные раны, поэтому студентам было голодновато. Рэмир перезнакомил меня с саратовскими тетушками, родственницами отца. Мы бывали у них на всех советских и религиозных праздниках, они угощали нас чаем и были уверены, что я — непременно невеста их племянника, никак не иначе.

Начинались последние каникулы:

— А ты не забыла о поездке в Бакуры? Ты обещала маме.

— Хорошо. А потом ты со мною в Турки, согласен?

— С удовольствием, — ответил Рэмир.

Сойти с поезда мы должны были в Екатериновке, а до Бакур добираться попутной машиной. Чем ближе подъезжали к Екатериновке, тем я чувствовала себя неувереннее:

— Ну в качестве кого я еду? Как-то принято,

что невеста не появляется в доме раньше у жениха, чем он у нее.

— Так мы же не изменим своего решения пожениться. Я предлагаю расписаться в Екатериновке, и приедем в Бакуры со свидетельством о браке. Не возражаешь?

На том и порешили. Но, выйдя из поезда, и увидев друг друга страшно грязными {тогда не было тепловозов, а от паровозов была в вагонах копоть), решили привести себя в порядок. Рэмир отыскал какой-то ручей, мы умылись, причесались, отмыли ноги и, подхватив чемоданы, авоськи, сумки и прочее, пошли искать ЗАГС.

Мы отыскали его, но день клонился к вечеру, на здании сельского ЗАГСа висел замок.

Деваться некуда, едем в Бакуры.

Все оказалось проще. Встретили нас приветливо. И вместо запланированных двух-трех дней мы прогостили недели полторы, организовав в их сельском клубе самодеятельность, устраивая концерты. Я чувствовала, что семья Рэмира, его друзья и знакомые мне симпатизируют. И мне было легко и просто.

Глава 5. Замужество

Едем в Турки. Теперь мне захотелось познакомить всех моих с Рэмиром. Маме и Сергею Венедиктовичу он понравился. В нашем доме на Лачиновке жил после курсов и Сережа с семьей. Мама Наташа и Сережа с Марусей тоже одобрили мой выбор. Дни бежали незаметно. Турки наши Рэмиру очень понравились. Дом в его Бакурах, где жила мать с младшим сыном и няней, тоже просторный, больше, чем у мамы Наташи, но их селу с нашим не сравниться. Турки с их лесом, рекой, садами, разнообразным рельефом — поистине курорт.

Пол-лета, в сущности, гостили то у его, то у моих родных. Впереди — преддипломная практика в Москве, а до нее — у Рэмира воинские лагеря, до которых оставались считанные дни. Мы последнее время так привыкли не расставаться, что нас огорчала предстоящая практика. Так хотелось бы в столице не разлучаться, быть всегда рядом, но нас могут разбросать по разным местам.

— А вы возьмите да поженитесь, — как-то просто, по-доброму, сказала Маруся, — а мы с Сережей будем свидетелями.

О свидетелях мы и слыхом не слыхивали, в Екатериновке искали ЗАГС, конечно, не предполагая, что нужны свидетели: никто из наших однокурсников не были женатыми. Да и вообще в то время в институте женатых пар не было — послевоенная молодежь целеустремленно тянулась к знаниям, все личное — «на потом».

11 — го июля 1950 года мы отправились в ЗАГС вчетвером, но кроме присутствия свидетелей, необходимо еще одно условие: подача заявления заблаговременно. Дня через два Рэмиру необходимо быть уж в лагерях, и работники ЗАГСа, знавшие Сережу, расписали нас.