Мольба о милосердии
Шрифт:
С этими словами она небрежной походкой направилась к окну.
Мариста смотрела на нее с открытым ртом.
Она была изумлена, что Летти говорит столь разумно и держится с таким достоинством.
Неужели это происходит на самом деле.
Граф тоже удивился — но более выражению лица Маристы — Мне показалось, вы назвали свою сестру бесхитростной, — не преминул заметить он. — Однако она отлично знает, как управлять порывистым молодым человеком.
— Ничего не понимаю. — Мариста обращалась скорее к себе, нежели к нему.
— Я
— Надеюсь, это правда, — ответила Мариста. — Но она так.., красива!
Она сказала первое, что пришло в голову, но, вспомнив, кто ее собеседник, смутилась, когда граф спросил:
— Вы когда-нибудь смотрелись в зеркало?
— Конечно!
— Тогда вы должны понимать, что две красивые девушки поражают воображение гораздо сильнее, нежели одна, и мне кажется, мисс Рокбурн, вы должны об этом задуматься.
— Я.., я не совсем понимаю, что.., вы имеете в виду, милорд.
— Идея моего племянника насчет того, чтобы привезти сюда Лондон, представляется мне не очень практичной, — промолвил граф. — Быть может, для вас и вашей сестры будет проще отправиться в Лондон самим.
Мариста рассмеялась, и на мгновение тревога исчезла из ее глаз.
— Это так же реально, милорд, как предложение полететь на луну или нырнуть на дно океана. Видимо, из-за того, что вы так богаты, вам трудно понять, что нам нелегко раздобыть денег на еду, не говоря уж о поездке, красивых платьях и развлечениях!
— Я не столь глуп, как вам кажется, — усмехнулся граф. — Замечу кстати — и я думаю, вы согласитесь со мной, мисс Рокбурн, — красоту, как и талант, нельзя зарывать в землю.
— В настоящее время, "милорд, — тотчас отрезвила его Мариста, — я хочу знать только одно: можем ли мы остаться в Довкот-Хаусе, или нам придется искать себе другое пристанище и голодать?
— Судя по вашим словам, вы недалеки от этого.
Уловив насмешку в интонации графа, Мариста почувствовала прежнюю ненависть, о которой на время забыла, пораженная поведением Летти.
— Я хотела бы, милорд, — произнесла она сугубо деловым тоном, — вернуться к тому, с чего мы начали.
— На ваш вопрос довольно трудно ответить, — сказал граф, — пока я не посмотрю на этот самый Довкот-Хаус, не оценю его стоимость и, конечно, не узнаю его обитателей немного лучше, чем сейчас.
— Не понимаю, чем мы можем быть интересны вам, милорд, — холодно ответила Мариста. — Вы живете в одном мире, мы — в другом.
— В настоящее время мы живем по соседству в глуши, как выразился Перегрин.
Мариста восприняла его слова как надругательство над замком и довольно дерзко спросила:
— Зачем вы сюда приехали?
Она тяжело вздохнула.
— Я отправилась к вам сразу же, как только получила письмо. И думаю, все обитатели деревни и вообще поместья получили подобные письма от вашего поверенного. Люди будут обеспокоены… Им станет очень страшно за свое будущее.
— Вы уверены?
— Конечно. И еще… Все будут вас ненавидеть.
— Как вы, — невозмутимо изрек граф.
Его тон вогнал девушку в краску, но, поскольку она говорила, глядя прямо на него, она не могла позволить себе отвернуться сейчас.
— Вы меня ненавидите! — повторил граф. — Я увидел ненависть в ваших глазах в первую же минуту нашего разговора. Впрочем, ваши чувства вполне понятны.
— Я знаю, дурно.., ненавидеть кого-то, — пробормотала Мариста. — Но в то же время…
Она умолкла, и граф договорил за нее:
— ..я — исключение.
Маристе вновь послышалась насмешка в его голосе.
— Я не хочу.., ненавидеть вас, — молвила она, — и я понимаю, вы вовсе не желали.., смерти папеньки. Это была игра случая, и отец поступил очень, очень глупо… думая, что сможет.., расплатиться с долгами таким способом. Но…
Она вновь запнулась.
— Продолжайте! — велел граф.
Мариста решила выложить ему всю правду.
— Мне кажется, выдворить нас из замка можно было не так жестоко, — сказала она спокойно. — И для меня невыносима мысль, что вы не удосужились обсудить с папенькой, как лучше управлять поместьем и как справедливо обойтись с теми, кто верой и правдой служил нам, чьи предки служили нашим предкам. Папеньку такое отношение очень задело.
— Теперь я это понимаю, — согласился граф, однако в его интонации слышалось не сочувствие, а снисходительность.
— У папеньки было обостренное чувство собственного достоинства, — продолжала она, — и вы не только лишили его состояния, но задели его гордость. Вы унизили его, а это.., неспортивно.
Граф молчал.
— Я не должна была все это вам говорить, — созналась Мариста, — и уверена, вы только рассердитесь на меня. Но вы сами спросили меня, и я ответила вам, хотя, боюсь, теперь вы сочтете меня деревенщиной, потому что я говорю без пиетета к вашему положению.
— Вы честны, мисс Рокбурн, — отметил граф. — И вы, быть может, мне не поверите, но я люблю честность и откровенность, тем более что не часто встречаюсь с тем и другим.
— Я тоже не часто говорю такие вещи, — несколько остудила свой пыл Мариста. — Отправляясь к вам, я была намерена скрыть свои чувства и.., умолять вас таким образом, чтобы вы.., не смогли отказать мне в помощи.
— Почему же ваши планы нарушились?
— — Возможно, потому, что наша.., беседа оказалась… несколько необычной, — ответила Мариста, — а лорд Лэмптон и Летти.., не дали мне уехать, как я хотела.