Молчаливый страж
Шрифт:
Истеричный смех и полные злобы — карие глаза матери. Ее багровые волосы торчали в разные стороны из-за испорченной прически, она настолько взбесилась, что как только узнала об очередном несостоявшемся покушении на свою соперницу, схватила нож и пошла вершить правосудия так, как считала нужным. Ночью во дворце все спали, и никто бы не подумал, что бывшая королева, а ныне обычная разведенная женщина вздумает убить второго наследника на престол.
Кольсу было десять лет, но он уже понимал, что мать ни перед чем не остановится. Принести в жертву пятилетнего брата, ради сиюминутного ощущения победы матери —
О смерти матери старший принц не горевал "Она никогда не любила меня. Все ее объятья, поцелуи и забота были лишь на публику", — зато его мачеха, вторая и последняя жена короля Рэнвольда, стала для Кольса настоящей мамой.
Вначале женщина с опаской поглядывала на его игры с Майяром, следила внимательным взглядом за сыном той, которая покусилась на ее первенца. Но маленький Майяр обожал старшего брата, всегда ходил за ним хвостиком, слушался только его, когда служанки не могли допроситься его не капризничать или съесть лишнюю ложечку супа. В такие моменты, взрослые няньки и гувернантки бежали к старшему принцу, отрывали его от занятий, но стоило ему войти в комнату Майяра, все капризы и шалости мигом забывались. Майяра кормили, и он послушно ел, учил уроки, а Кольс сидел напротив и молча читал книгу.
"Для меня было удивительным то, что Намария быстро приняла меня. Она кардинально отличалась от матери, если Игнира любила роскошную и праздную жизнь, отдавая всю себя светским утехам и благам, Намария была другой. Мачеха посвящала себя благотворительности, не боялась брать нас с собой, когда разъезжала по королевским округам, в каждой деревне и селе простой люд знал свою королеву в лицо. Она всем старалась помочь, особенно отцу в государственных делах, а не тратила деньги из казны на изысканные яства и дорогие наряды с драгоценностями. Намария была именно такой женой, какая и необходима отцу. Деятельная, терпеливая, мудрая не по годам, заботливая". Намария умерла вторыми родами, подарив Рэнвольду двойняшек.
С тех пор, король не женился, оставив подле себя место только сменяющимся время от времени фавориткам.
В доме хлопнула дверь и Кольс вздрогнул посмотрев на вошедшего.
— Прости, не рассчитал силу, — Майяр смущенно улыбнулся. — Этот глава достал меня своими жалобами, мол угодий у них в деревне недостаточно чтобы выращивать хмель. А растолстевший судья поддакивал, ну и компания подобралась, еле ноги унес. Сами ни черта делать не хотят, лишь бы на других свою работу спихнуть и за что они только деньги получают! — в сердцах воскликнул он. — Надеюсь хоть здесь смогу нормально поужинать, потому что там кусок в горло не лез. Я им слово, они мне десять, — он сел в кресло, напротив.
Майяр был очень похож на свою мать: те же русые волосы, собранные сзади в косу, круглые щеки с естественным румянцем, чистые голубые глаза и чуть вздернутый нос. Все братья уродились знатными красавцами и если двойняшки пользовались своей привлекательностью, то старшие не придавали ей значения. Майяр был чуть ниже Кольса и не так широк в плечах, но выглядел не менее мужественно в свои тридцать лет.
Из
— Господа, кушать будет подано через несколько минут в столовой, — и поклонившись, скрылась за дверью.
— В такие моменты я жалею, что не живу в деревне, ни тебе получасовых расшаркиваний слуг, ни длинных бесед о моем самочувствие и предпочтениях в еде, — Майяр откинулся на спинку кресла.
— Главное не давать спуску, иначе обнаглеют, — спокойно проговорил Кольс, гладя кошку по голове, животное выгнуло хвост и довольно заурчало, но стоило в воздухе появится аромату мяса, как она сбежала в кухню. — Идем, еда не ждет, нам нужно еще наведаться к этой старой ведьме.
— Думаешь она ведьма, а не обычная лекарка? — Майяр встал с кресла и пошел следом за братом.
— Естественно. Радует, что не темная колдунья, внук у нее больно смелый.
— Скорее уж безрассудный… — они уселись за круглый стол, накрытый кремово-белой скатертью. В центре стояла большая супница, а вокруг нее тарелки с едой. Здесь были и хрустящие ребрышки, и куриные грудки под соусом и две бутылки лучшего вина, которые глава отдал из собственных запасов, различные закуски и овощные салаты, все то, что насытит двух взрослых мужчин.
После ужина, Майяр вновь вернулся к кипе документов, которыми его снабдил глава и составить компанию в походе к ведьме отказался, сославшись на занятость. Кольсу ничего не осталось, как пойти одному.
Ее дом находился на окраине деревни, поэтому он решил пройтись пешком, оставив своего вороного жеребца в конюшне, и строго настрого приказав конюху заботиться о любимом животном.
Дом ведьмы отличался от местных лишь тем, что в крыше второго этажа была вырезанная из дерева драконья морда с раскрытой пастью. Высунув язык, фигура отпугивала своей уродливостью и вместе с тем привлекала внимание, как четко и умело на дереве были вырезаны все чешуйки и узоры.
— Заходите раз пришли Вашество, — поприветствовала его охрипшим, но полным издевки голосом старушка. Если бы не ее почтенный возраст, Кольс быть может не сдержался, да задал бы ей трепки по одному месту. Но бабушка смотрела на него без страха и упрека, пропуская внутрь дома.
В первый раз он успел отметить для себя беспорядок и тесное пространство, теперь же помещение изменилось — оно стало шире и чище.
— Не удивляйся, раз гостей прибавилось, то срочно понадобилась небольшая переделка, — она улыбнулась, заметив реакцию гостя.
— Ты — настоящая ведьма, — спокойно проговорил он.
— А как же, но ты и сам это понял. Только твой братец не сильно в это поверил, ну да ладно. Будущему королю не стоит задумываться о таких мелочах, зла я никому не чиню, живу в мире с природой и людьми.
— От чего же у тебя на первом месте стоит природа, а не люди? — между его черных бровей появилась задумчивая морщинка.
— А как же Вашество?! — она всплеснула руками. — Природа-матушка наше все. Как мы к ней, так и она к нам — одаривает урожаем, красотой своего цветения и увядания. Каждый сезон по-разному прекрасен. Если бы и люди были также прекрасны, то да, а на деле — у каждого за душой столько грехов, что боишься с ними связываться. Неровен час сам таким же грешником можешь стать.