Молчание Гамельна
Шрифт:
Самурай вернулся довольно скоро и мягко-устало укорил:
— Опять код поменял.
Он протянул им папку: да, самурай явно не лыком шит, раз смог подобрать код за считанные секунды! За черным пластиком уместились все необходимые документы и даже медицинские карточки. Теперь подростки могли безбоязненно и полноценно жить новой жизнью.
— Спасибо, — сказала Леона от всей души.
— Если все-таки надумаешь стать бойцом — ради тебя пересмотрю правила насчет возраста. Про лекарство не забывай. Раз в неделю. Плюс физкультура. Жалко будет, если функционал растеряешь. Ну, Сонна!
Самурай крепко держал Хэнкока, и тот безуспешно вертелся ужом в кольце рук.
— Удачи вам.
— Вам тоже, — Гамельн ухмыльнулся, то ли работу имея в виду, то ли личную жизнь, и стремительно развернулся.
Леона еле за ним поспевала. Хотела поймать на выходе, но Гамельн сделал шаг вперед и застыл к ней спиной.
— Нам лучше разделиться. Здесь. Наш общий знакомый прислал сообщение про обыск санатория. И это только начало. Винтер позвонит тебе сама, возможно, ночью. Держи руку на пульсе, не делай глупостей и не лезь в пекло, очень тебя прошу.
— А ты? — Леона сжала кулаки.
— А я буду изображать человека, который живет скучной жизнью и ни о чем не подозревает. Все твои вещи я сложил в коробку и передал Бетти. Нужно еще наведаться к соседке. В чем-то придется быть быстрее полиции. Но не хитрее. Начнут копать — много чего откопают. Наша маскировка, без обид, сделана из говна и палок. Вызвать лишние подозрения — поставить крест на всем.
— Я понимаю.
— Тогда держись. Ты сильная львица, ты справишься. И я как-нибудь тоже, — показалось, у Гамельна сорвался голос.
Леона не успела ни подтвердить, ни опровергнуть сказанное — Гамельн ушел, растворился в улице, будто мираж. Сколько бы ни бежала — не было, не было, не было… Мимо Леоны текли совсем неинтересные люди-маски, шумные, пошлые, душные. Они смеялись, и горланили, и слишком много болтали. «Кого-то потеряла? Не меня ли?» Леона ускользала прочь, дальше, не зацикливаясь, не задерживаясь. Оборачивалась кругом, искала знакомый силуэт. Но тщетно.
Попрощались перед разлукой, ага, офигенно. Глаза щипало обидой.
Перед перекрестком, поймав паузу между гудящими машинами, в кармане запищал телефон. Схватив, Леона даже не разобрала номер.
— Ну наконец-то. Это Винтер. Можешь сейчас говорить?
Леона сглотнула комок, встряхнулась и заткнула второе ухо.
— Да, я слушаю.
Дети отправлялись во Францию, в школу-пансионат для трудных подростков. Там никого не заставляли учиться, но если выбрал себе предмет, то вкладывайся в него и уважай время других. Школа на фотографиях напоминала многоуровневый улей — единый и связанный, но каждый мог уединиться и заняться тем, к чему лежит душа. Стендап, музыка, программирование, живопись… Даже трек для скейтов обнаружился.
Подростки светились довольством — непритворным, такое сразу видно, — и при этом постоянно были чем-то заняты. Учебе каждый посвящал столько времени, сколько хотел. К тому же была возможность освоить несложную профессию, вроде парикмахера или столяра. Подростки сами себе готовили и убирали территорию школы, ухаживали за растениями и организовывали праздники. На пасху, например, устроили целый квест с поиском яиц и
Учителя аккуратно направляли и курировали подростков, но всегда прислушивались к их мнению и подхватывали выдвинутые инициативы. Радовались успехам и поддерживали в случае неудач. А когда случались конфликты и ссоры, выслушивали все стороны и старались найти компромисс или корень проблемы.
Какая-то гребаная утопия.
«Ложка дегтя, конечно, есть: деньги-деньги-деньги. На продукты, одежду, книги, спортинвентарь… На хоть какую-то достойную зарплату учителям и тренерам. Крупных спонсоров хватает на раз-другой, а траты идут постоянно, — Винтер, рассказывая, тоном подчеркивала важность этой информации. — Сейчас, во время теплого сезона, ситуация более-менее стабильна, но бывают и черные полосы. Поэтому туда крайне редко берут новеньких. Трое за раз — очень много, тем более в срочном порядке. Но сестра вроде все утрясла. Нельсон продал байк плюс обналичил свои накопления. Я тоже кое-чего добавила, так что на текущие расходы по транспортировке и размещению хватит. Но сама понимаешь: пускать на самотек это все нельзя. Взяла ответственность — неси до конца».
До дома Леона добралась с гудящей квадратной головой. Казалось, она ничего не успевает. Через полтора часа должен был подъехать минивэн, чтобы забрать детей и отвести на поезд. А Леона была не в состоянии даже толком поговорить с облепившими ее Сьюзен, Оллин и Чарли. Судорожно прикидывала: как им всем быть дальше.
Сколько времени детям нужно провести в пансионате, чтобы полиция прекратила поиски? В цифровой век информация распространялась очень быстро, но за границей, да в таком месте вряд ли кто соотнесет фотографии с живыми подростками. Кроме того, за пару-тройку лет они повзрослеют и станут куда менее узнаваемыми, а пока обошлись покраской волос, сменой причесок и цветными линзами.
Другой вопрос: сколько придется работать, чтобы обеспечить семью? Возможно, от «Оксфама» придется отказаться — и поискать другое, более прибыльное место. С другой стороны, можно поговорить с книжным боссом, чтобы транспортировать часть вещей в пансионат: книжек и шмоток всегда было в избытке.
— Можешь продать мои картины, — Сьюзен вдруг прижалась к боку Леоны. Она что, вслух говорила?! — Если их не выбросила мама. Я попросила доктора Найджела передать их тебе.
— Но там же…
— Я нарисую еще, — Сьюзен улыбнулась. — Те картины — грустные и больные. Им нельзя за нами.
Чарли потер нос:
— Я могу обналичить счет. Надо было сразу. Тупанул.
— Не надо, — Леона обхватила ладони Чарли, сжала холодные пальцы. — Засекли бы еще. Пусть видит: тебе не это от нее было нужно.
Чарли заторможенно кивнул. Словно только-только вспомнил про мать.
— А я… у меня ничего нет, — Оллин мяла платье, и ткань топорщилась волнами. — Но я могу играть на фортепиано. А после рассказывать какую-нибудь грустную историю.
— Ага, про принцессу, которая сбежала от рыцаря и полюбила дракона, — Леона потрепала ее по рыжим волосам, постараясь не потревожить куцый хвост на макушке. — Тебе очень идет эта прическа.