Молчание пирамид
Шрифт:
— Спать хочешь?
— С ног валюсь… У вас во дворе… на скамеечке поспала часа полтора…
— Странно… Товарищ сказал, еще час назад там никого не было.
— Я тут с половины третьего. Поставила защиту и легла поспать, как бомжиха…
— Какую защиту?
— Чтоб никто не нашел…
— А я не почувствовал, что ты близко. Наверное, у меня чакры закрыты.
— Причем здесь чакры? Все это придумано для обывателей… Погоди, ты стал совсем другой.
— Ты тоже…
— Ничего не пойму… Что с
— Тебе обрадовался…
— Нет, ты мне не обрадовался, наоборот, — она положила руки на плечи и, как доктор, заглянула в глаза. — Я никогда таким не видела тебя… У меня сейчас чувство, будто это не ты!
— Чужой стал? Теперь тебе никто не нужен…
— Запомнил… Прости, тогда мне и правда никто был не нужен. Теперь старца Наседкина нет. Остались метеориты…
— Поэтому вспомнила и приехала ко мне?
— Ты же мой покровитель, а значит, поймешь… Да, точно! Теперь вижу. У тебя другие глаза.
— Счастливые?
— Нет, это не счастье. Даже напротив… Тебя что-то мучает, какие-то неразрешимые вопросы.
— А все говорят, я стал счастливым…
— Сейчас же расскажи, что тебе открылось? Тебе ведь что-то открылось, я по глазам вижу!
— А там, в яме, на Красной Поляне, ты ничего не заметила?
— Тогда я была еще непосвященной и слепой. Самохин освободился от ее рук, достал из кармана пиджака пеленку и расстелил перед Сашей.
— Если ты теперь прозрела, смотри, что это? Она потрогала ткань руками, поднесла к лицу, потом к окну, оттянув штору.
— Кажется, холст…
— Это я и сам вижу. Откуда эта тряпка? Для чего?
— Похожа на большую салфетку…
— И все?
— Знаешь, я почти не спала и эмоционально устала. — Она сложила пеленку вчетверо. — Потом, так много плакала… А для того, чтобы ясно видеть, плакать нельзя. От слез можно снова ослепнуть… Дай мне ее и покажи, где можно прилечь?
Он показал свою кровать.
— Днем найду тебе другое место, чтобы спокойнее было…
— Другое?.. А… рядом с тобой нельзя?
Похоже, с Плюхачом они рассорились уже серьезно, и Самохин решил ни в коем случае не оставлять Сашу в этой квартире.
— Это жилье… служебное. Тут посторонние люди. И возможно, скоро придется съехать…
— Говори мне правду, Сережа… Здесь находиться опасно, да?
— Не то чтобы опасно… Мое начальство не поймет. Она взглянула как-то отрешенно.
— Теперь я точно вижу… Ты занимаешься историей.
— Не угадала…
— Но ты все время думаешь о прошлом. Все твои мысли связаны… с какими-то далекими событиями.
— Мне казалось, я больше думаю о будущем…
— Тебя интересует какой-то древний-древний человек?..
— Неандерталец.
— Я серьезно… Ты все время думаешь о нем. Больше, чем обо мне. Кто он?
— Пророк, — признался Самохин. — Я все время думаю о пророке.
Она
— Так, постой… Это не Мохаммед и не Будда… Как его зовут?
— Ящер.
Саша мгновенно села, притянула его к себе.
— Как?!..
Это был не испуг, скорее мгновенная и крайняя степень возбуждения. Ее охватила мелкая дрожь, словно ток, через руки передавшаяся и ему.
— Ящер… И он должен быть еще живым.
— Почему мне кажется… будто он древний?
— Не знаю… Возможно, пророки не умирают. А их дух переселяется…
Она легла поверх одеяла, положив пеленку под щеку, прижала ее ладонью.
— Сейчас я все увижу во сне.
— Попробуй, если наяву не получается…
— Чтобы видеть наяву, нужно все время страдать, — отрешенно проговорила она. — Это путь к прозрению… Долгие болезни, тюремные муки, гибель детей… Страдания снимают печать с закрытой части сознания. Монахи достигают прозрения искусственно, аскетичной жизнью, лишениями, бесконечными молитвами… Но я освободилась от болезни и теперь мне так трудно… Только не буди меня, я скоро сама… Не бросай в огонь мою шкуру…
Она уснула с приоткрытыми глазами, и Самохин понял это, когда Саша замолчала и почти перестала дышать.
Неожиданное ее появление не то чтобы смутило его, а будто отдалило реальность, в которой он жил все девять дней. Конечно, забот прибавлялось, поэтому он хотел отправить Плюхача на поиски квартиры для Саши, но тот, едва переступив порог, заявил:
— Нас обложили. Я насчитал по крайней мере трех наблюдателей. С разных точек. Один даже на крыше соседнего дома, будто бы натягивает телефонный кабель, другой в мусорных баках ковыряется. Третий на улице чинит машину… Это уже серьезно.
Однако Самохин услышал в его словах намек на причастность к этому неожиданно появившейся Саши.
— Мы и сидим здесь для этого, — сказал он. — Чтоб обложили…
Помощник лукавить не стал.
— Ты хорошо знаешь… свою знакомую?
Если не сдержать себя, можно разругаться с ним вдрызг. Самохин стиснул кулаки.
— Она здесь ни при чем.
— В совпадения трудно верится… Ее могут использовать вслепую. Она и знать не будет, для чего это все… Есть такие тонкие манипуляции!..
— Саша непричастна ни к жемчугу, ни к алхимикам. У нее умер учитель…
— Какой учитель?
— Бальных танцев!
Помощник сарказм услышал и кулаки увидел, но, как говорили в «Бурводстрое», пошел буром.
— Нормальная конспиративная квартира! С бабами для прикрытия…
— Это не обсуждается! — Самохин надвинулся на него и припер к двери. — Сейчас пойдешь и снимешь Саше жилье. Надежное, чтобы никто не нашел, даже твое руководство.
— Не знал я, — заворчал Плюхач шепотом, — что придется квартиры снимать для девиц…