Молчание пирамид
Шрифт:
Самое главное, никто из этих высокопоставленных лиц не мог сказать без всяких прелюдий:
— Ну, где прогноз? Давай сюда. Хотел, но не мог.
Пауза затягивалась и напоминала барьер между настоящим и будущим.
Положение спасла Леди Ди, похорошевшая и загорелая до шоколадного оттенка, в котором растворились все морщинки и сокровенные тайны швов немецких портных. Она перепорхнула все временные этапы и поднесла Самохину непочатую, запотевшую бутыль воды.
— И что же вы испытываете, Сергей Николаевич? — задала она
Он отвернул пробку, сделал глоток и сощурился от солнца.
— Будто из космоса прилетел…
Натянутые лица встречавших ожили и разгладились, словно после подтяжек, и только у директора ФСБ остались вечные мешки под глазами.
— А хорошо быть героем дня? — привыкшая к всеобщему вниманию Принцесса хотела развить свою первую удачную реплику, но тут грубо вмешался адмирал:
— Какого дня? Скажешь тоже… Тут не одним днем пахнет.
И ему тут же подыграл Баринов.
— А что, Сергей Николаевич, есть соблазн самому заделаться оракулом?
— Есть, — честно признался Самохин. — И великий.
— Ну, это естественно. Полагаю, быть пророком чертовски приятно!
— Не скажите, Герман Степанович! — заметила Леди Ди. — Приятно лишь в том случае, если ты на самом деле не пророк.
Бойцы разбрелись по палаткам, кто-то ушел в лог умываться, и остался лишь Плюхач, который как-то пристально и недоуменно глядел на каждого говорившего.
— Все равно! — мечтательно не согласился режимник. — Построить если не пирамиды, то хотя бы избушку на курьих ножках. Завести вокруг себя апостолов, приближенных… И торговаться со всем миром!
— В наше время с одними апостолами долго не поторгуешь, — сурово заметил директор ФСБ. — И товар этот с лотка не продашь. Нужна жесткая система подбора покупателей. Уверен, начнется спекуляция, перепродажа третьим странам…
— Я вам так скажу, господа, — перебил его адмирал. — На собственном опыте… Когда тебе открывается будущее, прошлое утрачивает смысл, появляется ощущение власти, всемогущества. Заразная эта штука… Тут надо крепкую голову иметь.
— Максим Гаврилович, — как-то панибратски спросил режимник, — ты думаешь, у самозванца была слабая?
— Не слабая, конечно…
— А он жил в гробнице! И лежал на ложе знаете из чего? Из индийского красного дерева. Сам видел. А какая необъятная женщина в приемной сидела!
— Вы-то как считаете, Сергей Николаевич? — спросила Принцесса своим томно-завлекающим голосом, и все примолкли.
— Я?.. У меня пока своего мнения нет.
— Этого не может быть! — засмеялся Баринов. — У вас все есть. Это вы не хотите отвечать.
— Я больше разделяю мнение самозванца, — тихо проговорил Самохин.
— То есть, все-таки хочется необычности?
— Нет… Он сказал, надо соответствовать представлению народа о пророках.
— А Ящер соответствовал? — спросил директор ФСБ. — Тот, настоящий?
— Мне
— Послушайте, господа! — спохватился Липовой. — Что вы пристали к Сергею Николаевичу? Человек смертельно устал. Я же вижу!..
Его харизма была уже совершенной: встречавшие высокопоставленные лица отступили, потянулись за галстуками и пиджаками.
Адмирал взял Самохина под руку и отвел в сторону.
— Ну, хвастайся своей сумой.
— Я сейчас еду из Тартара…
— И что? — всегдашняя выдержка разведчика ему изменяла.
— Не мог же я взять ее с собой…
— Да, правильно… А где?.. Самохин умыл лицо из бутылки.
— В надежном месте… Сейчас съезжу и привезу.
— И поспеши. Премьер ждет нас на доклад.
— Да я сейчас, туда и назад. — он открыл дверцу УАЗа. — Где водитель?
Все закрутили головами, однако директор ФСБ подтолкнул Плюхача.
— Давай за руль, майор!
Тот почему-то был смущен и насторожен одновременно, поэтому как-то заторможенно сел в кабину, запустил двигатель.
— А мы куда?..
— Выезжай на дорогу и прямо.
Он молча проехал лесом по старому волоку и, когда уперся в бетонку, вдруг беспомощно посмотрел в одну сторону, затем в другую.
— А мы… куда?
— На стеклозавод.
Плюхач вырулил на дорогу и еще несколько минут ехал в цепенящем недоумении, пока не начало трясти по ухабам.
И растрясло.
— Послушай! — вдруг сказал он. — Ничего не пойму! О чем речь?
— Да все о пророке…
— Я слышал… Но все время еще чувствуется какой-то подтекст! Скрытый смысл…
— Ты впервые в таком обществе?
— Ну, конечно…
— Привыкай. Они никогда не говорят без подтекста.
Плюхач молча проехал через все огромное болото, сосредоточившись лишь на руле, как автогонщик, и лишь когда свернул на просеку электролинии, перевел дух.
— Не привыкну… Все время чувствую себя дураком. Ты-то мне объясни, что происходит? С какой стати они все сюда пожаловали?
— Нас с тобой встречать.
И он в третий раз задал один и тот же вопрос:
— Ну а мы куда?
— А мы провожать…
Путь в Горицкий бор зарастал сам, без всякого вмешательства, как и брошенные людьми селения вдоль исчезнувшей реки Сватьи. Когда-то привитый к сухой земле, мох пустил корни, набрал силу и мелкий, щетинисто-жесткий, расползся повсюду, сковав сыпучие пески.
Он не выглядел просто растением, требующим воду и питательные вещества; скорее всего он был первоначальной материей, существующей для возникновения другой, возможно, более развитой, жизни, и там, где, кажется, ее и быть не должно. Мох пружинил под ногами, как сапожная щетка, и только по речному руслу, вровень с берегами засыпанными песком, он поднимался по щиколотку, и по этому, а еще по цепочке мелких, как битое зеленое стекло, озер можно было угадать прошлое течение Сватьи.