Молчите рефери!

Ардмир Мари

– Одну минуту, сейчас лапы красавцу вымою и приду.

– Хорошо.

Алек привез меня во Львов вчера, помог занести сумку в дом, поздоровался с родственниками и уехал. Я пыталась разговорить его в пути, даже пару анекдотов вспомнила. Не помогло. Он был хмур, опять зол и на контакт не шел, как я ни старалась.

В уютном доме на Дагестанской меня встретили, как родную. Я даже прослезилась от такого теплого приема и первые минуты не могла говорить, наверное, еще и потому, что мой замечательный наниматель теперь ходит, как нормальный человек, много улыбается и шутит. А еще он помолодел, точнее они оба, Раиса

расцвела. Осталось надеяться, что глупостей вдвоем эта парочка не наделает и не перебьет позднюю весну, промозглой осенью. Любовь любовью, но если они опять ему спину сорвут, я за себя не ручаюсь… и вообще до сих пор не понятно, как глава семейства получил это увечье. Как он дважды уничтожил старания врачей, я знаю, а вот история как Богдан Петрович получил увечье, до сих пор покрыта тайной.

Что-то подсказывает, что своими проблемами со здоровьем Богдан Петрович обзавелся в силу бурного темперамента. Но спрашивать не буду. Пусть прошлые ошибки останутся за гранью настоящего. Урок из них он вынес.

Лапы золотистого красавца я вымыла, шерстку причесала и, погладив его умильную мордашку, отправила Ричарда на кухню к Людмиле Васильевне. Через десять минут я уже стояла в кабинете перед своим самым клиентом и с гордостью смотрела на его безболезненное передвижение по комнате. Он теперь свободно ходит, медленно, но свободно. И более не стискивает зубы, когда встает из-за стола или садится, хотя там еще с коленом проблема, но думаю, мы и ее решим в ближайшее время.

– Ты улыбаешься. – Заметил он, заняв место за столом, и пригласил меня сесть.

– Да.

– Чему?

– Нравится, как вы передвигаетесь.

– Гордишься…

Дальше он явно собирался меня подколоть, теперь я точно знаю, откуда эта особенность у Сереги. Оказывается Богдан Петрович тот еще язва, когда у него настроение хорошее, а сам он что-то задумал. Поэтому я его перебила:

– Вами очень горжусь.

– А собой?

– А поехали бы вы на операцию на полгода раньше, гордилась бы собой в большей степени. – Я улыбнулась.
– А так приходится делиться местом спасительницы с Раисой.

– Опять ты за свое.

– Не опять, а снова. И я в восторге от вашей способности выбирать людей. Ваша супруга тому подтверждение.

Сейчас он вспомнит, как мы с его второй супругой секретничали, и она в подробностях рассказала, каких страхов нахваталась, пока он в себя приходил. Прошло больше месяца, а в ее глазах при упоминании операции до сих пор панический ужас потери.

– Спасибо. – Кивнул он, но темы не продолжил. – Как у тебя с иностранными языками?

– Середнячок.

– На троечку? – его улыбка стала шире, глаза выжидательно прищурились.

– Паршивенький середнячок. – Уточнила я.
– А что?

– В школе какой иностранный язык учила?

– Немецкий.

– В Москве родственники есть? – продолжил он, не меняя будничного тона.

– Дальние, со стороны отца.

– Общаетесь?
– и внимательный взгляд в мою сторону, чтобы вынести вердикт. – Не общаетесь.

– Это…- хотела сказать, что там есть тетя со стороны отца. И чувствую, говорить, что мы с ней не сильно контактировали, даже когда родители были вместе, не стоит. Чувствую, он попытается решить этот вопрос, по-своему.

Только бы не получилась та же ситуация, которую он устроил в начале нашего

соглашения, когда узнал, что у меня между поездами в Киеве четыре часа свободного времени. Я же еле-еле отбилась от навязчивого: «Берешь такси, едешь в дом к моему партнеру по бизнесу, и сидишь у него все это время. Семья хорошая, не волнуйся». К счастью, Серега поддержал, сказав, что подобная опека не требуется, поэтому дал мне визитку некоего Артема со словами: «Будут проблемы в Киеве, звони ему».

Звонить не пришлось ни разу, и все эти треволнения оказались пустой тратой времени. А сейчас младшего дома нет, Раиса где-то по своим делам ходит, остались только я и Богдан Петрович со своим фирменным решительным взглядом.

– Вот и славно. Рад, что все так удачно складывается. – Он побарабанил пальцами по столу и придвинул ко мне папку. – Ознакомься.

Открыла, просмотрела, поняла через слово.

– Хм, Богдан Петрович, это что?

– Да, паршивенький середнячок – это еще мягко сказано. – Улыбнулся. – придется учить.

– Не юлите. Я поняла, что это документы для поступающих с кратким описанием программ обучения…, но вы же, не хотите сказать, что…

– Именно это и хочу сказать: в Москву ты не поедешь. С твоей мамой я уже переговорил, а брату направил документы. Место в студенческом городке будет в двух из трех университетах. – Он выудил листы из папки и указал, в каких именно, - если выберешь третий, придется ютиться на квартире в паре километров от учебного заведения.

– Вы…, - мне стало не по себе.
– Богдан Петрович!

И мое возмущение потонуло в уверенных словах, произнесенных категоричным тоном: - Я уже обо всем договорился. Дело решенное.

– Но…

– Твоя задача, подтянуть знания немецкого и не спорить по пустякам.

– Но…

– Поговоришь со мной, когда сможешь сказать: «спасибо». А до тех пор, тема закрыта. – Он поднялся, обошел стол и, положив на мое плечо руку, с улыбкой припечатал моей любимой присказкой. – Массаж по расписанию. Не опаздывать.

Массаж все еще был по расписанию, вот только дозировка его уменьшилась. Теперь у меня было четыре свободных вечера из семи, да и уставать я не уставала, так как больший упор теперь делала на ноги, а не на его поясницу. Появилось время для занятий с репетитором по немецкому. Я с нанимателем уже не спорила и просто учила иностранный с его флективными окончаниями, глагольными сослагательными наклонениями и склоняемыми прилагательными. В прыжках с вышки добилась определенного успеха, теперь могу сделать одно полное вращение и войти в воду ногами почти под прямым углом, хотя над этим еще нужно работать.

Через две недели позвонила мама, счастливая. На вопрос относительно дяди Леши, она ответила загадочным молчанием, кажется, вскоре у меня появится отчим. Он делал пространные намеки на прошлом пикнике, но видимо мама все еще думает: решиться или нет. Что ж в то время, как в моей семье все налаживалось в жизни семейства Краснощек назревал раскол. Алек подал-таки документы на развод и через неделю его должны были оформить. Как сказал младший за нашим с ним совместным завтраком: «Всем его дням варенья сопутствует неизвестный рок» за два дня до этого грандиозного праздника в их семье обязательно что-то происходит. А чтобы не быть голословным, он припомнил прошлогоднее и совпавшую с ним Пасху.