Молитва в цитадели
Шрифт:
В плену у гор
Прогноз погоды всегда очень интересует филиппинцев. Его помещают на первых страницах газет, им начинаются и заканчиваются все передачи по радио. Осень — время тайфунов, и поэтому нет ничего удивительного, что сейчас, в октябре, радиослужба часто оповещает об их приближении.
Мы и не подозревали, какие сюрпризы может преподнести нам погода во время поездки в горы. Они начинаются уже в Багио. Водитель нанятого нами автомобиля, доставивший нас сюда из Манилы, категорически отказывается ехать дальше. Мы вынуждены выйти из лимузина и пересесть в джип. Цель нашей поездки — легендарные, вырубленные в скалах террасы Банауэ, на которых вот уже две тысячи
Мы забираемся в джип. Багаж, включая спальные мешки, которые нам позднее очень пригодились, уже погружен. Машина трогается с места, вслед нам летят добрые напутствия друзей, однако лица их выражают недоумение но поводу нашей затеи.
Вскоре хорошие дороги остаются позади. Начинается подъем. Впереди крутой извилистый серпантин. Временами встречаются участки, выложенные булыжником, иногда даже асфальт, опять щебенка и, наконец, дорога без всякого покрытия. С левой стороны над нами то и дело нависают громадные зубцы скал.
Каменистые склоны покрыты скудной растительностью, редко можно увидеть дерево. Эрозия объявила здесь природе войну не на жизнь, а на смерть. Дождевая вода, потоками стекающая с высоты в несколько сот метров, заливает дороги.
Справа от нас открывается величественная панорама: глубоко внизу раскинулась долина, которая будет нам сопутствовать до самого Банауэ. На дне ее широкий поток несет с собой целые деревья и кустарники. То там, то тут на склонах разбросаны хижины, а между ними узкие полосы рисовых полей. Для выращивания этой культуры здесь самые благоприятные условия, и прежде всего есть вода.
Низко над долиной повисли облака; они окутали нас так плотно, что в полдень пришлось включить фары. Продвигаемся медленно. За час проехали всего 19 километров. Обломки горной породы, небольшие оползни и глубокие лужи, образовавшиеся в колеях, сильно замедляют движение. Грузовики попадаются навстречу крайне редко. От неожиданных крутых виражей у нас по спине пробегают мурашки. Часто мы вынуждены пятиться назад и искать места, чтобы пропустить встречный транспорт, так как дорога слишком узка. Облака разрываются, на какое-то мгновение дождь перестает моросить, и мы с облегчением вылезаем из джипа.
На обочине дороги, прямо над пропастью, повисла хижина. Сверху из отверстия в крыше идет дым. Рабочие, ремонтирующие здесь дорогу, поставили себе временное жилье. Они встречают нас дружным приветствием. Приезжие появляются тут редко, им всегда рады: хоть какое-то разнообразие. Тем временем похолодало; позади 800 метров подъема, и мы с благодарностью принимаем предложение выпить по глотку горячего чая. Рабочие все молодые, но, я думаю, очень смелые парни. Вчера ночью рядом с их хижиной произошел большой обвал. Пробуждение было не из приятных Днем все уже выглядело не так страшно, как им показалось ночью. Сегодня до полудня ребята расчищали дорогу, иначе наша поездка, вероятно, здесь бы и закончилась.
Дальше едем осторожнее. Джип переваливается с боку на бок, и мы чувствуем себя в нем как на судне при подходе к Маниле в восьмибальный шторм. Пошел сильный дождь. Потоки затопляют дорогу, и мы безмерно рады, когда наконец в полдень видим в стороне маленькую гостиницу, которая буквально вжалась в гору. В камине весело потрескивают дрова — мы уже научились ценить это благо. Греем над огнем руки и даже просушиваем часть промокшей насквозь одежды.
Здесь мы — единственные гости в это время года. По горной дороге проходит в основном грузовой транспорт, разве что раз в неделю проедет почтовая машина. Но на кухне для гостей всегда держат еду — несколько яиц и сушеную говядину. Темнеет рано, и вскоре мы вновь отправляемся в путь. Ехать еще
Внезапно раздается грохот, затем резкий толчок, и джип останавливается. Мы не заметили дерева, лежащего поперек дороги; верхушка его повисла над пропастью. Брань и проклятия — на немецком, английском и тагальском. Неожиданно из плотной завесы дождя появляется человеческая фигура. Мужчина, вероятно из соседней деревни, пытается нам что-то сказать. Никто его не понимает, но нам и так все ясно: на огромный участок дороги обрушился кусок скальной породы. Ближайшие несколько метров засыпаны, дальше — яма. Дороги больше не существует — она просто-напросто снесена, а с ней и столбы с тонкими телеграфными проводами, связывавшими горные деревни с Багио. Поездка в Банауэ не состоится, так что наша первая попытка заканчивается на полпути. Горы говорили, предупреждали, угрожали. И нам еще повезло, что паша машина не попала под обвал. Нам ничего не остается, как повернуть назад, но и это непросто в дождь и грязь, на размытой дороге да еще в сильно нагруженном джипе. Один из нас выходит из машины и ведет ее, как лошадь, до тех пор, пока мы не находим небольшую площадку, где наконец-то можно развернуться. Мы утешаем себя: хорошо, что с нами ничего не случилось, вечером мы будем сидеть в уютной гостинице в Багио. Но и из этого ничего не получилось. На обратном пути перед самой хижиной дорожные рабочие нас останавливают, положив на дорогу большие сучья: участок в несколько десятков метров здесь также засыпало. Надежды, что сегодня днем или ночью дорогу восстановят с помощью таких примитивных орудий, как лопата, топор и сучья, нет никакой. И опять нам ничего не остается делать, как развернуться и вновь воспользоваться гостеприимством хозяина горной гостиницы.
Огонь в камине погас. Гостей больше не ждали. Воздух в зале насыщен влажной горной прохладой. Продрогшие, мы достаем свои спальные мешки, а вскоре в камине снова вспыхивает огонь. Хозяин приносит нам яичницу-глазунью с сушеной говядиной, мы добавляем к ней по глотку рома из фляжки; за всем этим быстро проходит вечер, и скоро монотонно барабанящий но крыше дождь убаюкивает нас, пленников гор.
Двое суток пробыли мы в плену. Потом дорогу на Багио расчистили, а на Банауэ она все еще оставалась закрытой. Пройдут дни, а может быть, недели, прежде чем по ней вновь пойдут машины. Нужна новая трасса через гору, а иначе население горных деревень будет отрезано от всего мира.
Когда мы возвращаемся в Манилу, над островами впервые за две недели светит солнце, и освещает оно сильно опустошенную местность. В последние дни на Филиппины один за другим обрушились четыре тайфуна. Полностью прервано авиационное и железнодорожное сообщение, парализовано каботажное плавание, у берегов островка Коррехидор, у входа в Манильскую бухту, потерпело крушение грузовое судно. В других Районах страны были сорваны мосты, много деревень залила вода, пострадали рисовые поля. Ураган поднимал в воздух автобусы и швырял их о телеграфные столбы. Многие жители столицы были вынуждены эвакуироваться в высокогорные районы. Около 500 тысяч филиппинцев лишилось крова. 71 человек погиб, несколько сотен людей пропали без вести.
Эти самые свирепые за последние 40 лет тайфуны причинили громадный ущерб. Проезжая из Багио в Манилу по еще затопленной местами дороге, мы видели целиком смытые рисовые поля.
За несколько дней до этого Теодоро Валенсия, известный манильский журналист, показывая мне набережную с великолепными пальмами (бульвар Рохаса), мечтал вслух о том, чтобы такая тенистая аллея протянулась от города до самого аэропорта. Теперь пальмы на бульваре Рохаса растрепаны, некоторые вырваны из земли вместе с могучими корнями.