Молитвенный круг

Прокопьев Сергей

Вопрос отца Михаила «Вам на самом деле интересно?» был излишним. Мне, любопытному, была более чем интересна история рукоположения отца Михаила.

– Владыка Вениамин приехал в наш городок на престольный праздник, – начал рассказ батюшка, – мне только-только тридцать шесть исполнилось. Постоянно помогал батюшке Ефрему в алтаре, на клиросе. Подхожу к владыке на благословение, он вдруг спрашивает: «Ты долго в миру ходить будешь?» Меня жаром обдало, заикаться начал: да я что, да я как, да я не знаю… Потом вырвалось: «Как благословите». Он: «Смирение – это хорошо. Надо тебе в духовное училище».

К батюшке Ефрему повернул голову: «Привози осенью».

Домой прихожу, голова кругом, что делать? Жена умница: «Раз владыка сказал, надо слушаться…» Сказать-то он сказал, пускай не семеро у нас по лавкам, да тоже не вдвоём за обеденным столом. Младшему сыну – годик, старшему – четырнадцать, дочери – двенадцать. На жизнь мелким бизнесом зарабатываем – магазинчик у нас. «Попробую без тебя, – говорит супруга, – что раньше времени умирать, владыка он дальше нас видит». В сентябре поехали с отцом Ефремом в духовное училище. Батюшка ректору нахваливает: «Готовый священник, службу знает, голос отличный. Мой первый помощник. И любое дело в руках горит».

Начал учиться. Домой наездами, жена одна бьётся-колотится. Магазинчик через дорогу от дома, жена с утра за прилавок встаёт, малыш с бабушкой, тёщей моей дорогой. Если надо за товаром ехать – тёща в магазин идёт торговлю вести, нянькой остаётся наша дочь, а жена на такси по оптовикам. В свободное от учёбы время сын помогал в магазине. Вся семья на жизнь зарабатывает, папа учится. И это сыграло свою роль, и Иоанн Златоуст с Иоанном Кронштадтским. Почитал их труды о священстве… В Евангелии от Матфея написано: «Священники – соль земли». Думаю, ну я-то какая «соль»? Какой из меня окаянного пастырь? Как могу окормлять и оберегать свою паству, если сам неразумен. Возложу на себя бремена непосильные, сам не спасусь и других введу в грех. Батюшка Ефрем до духовного училища институт окончил, в техникуме десять лет преподавал, а я со второго курса политехнического ушёл в армию. Больше никаких образований.

Иоанн Златоуст в шести словах о священстве говорил, что личные подвиги пастыря: пост, бдение, чтение, тайный плач – хорошо, но мало. Главное – бодрствовать над стадом, не отпускать овец гулять далеко, замечать приближающегося волка, и рук ни на кого не возлагать поспешно. Кого я могу от волков сберегать, наставлять на путь, когда сам нуждаюсь в духовном руководителе. Смалодушничал и сбежал из духовного училища, как последний двоечник. Вернулся домой побитой собакой. В церковь глаз не кажу. Жена ходит на службы, я – ни-ни… Больше месяца просидел в затворе, потом подъезжаю к заправке, а там машина отца Ефрема, и он выходит из павильона – не сбежишь. Ни одним словом о моём малодушии не обмолвился. Пожурил, что на службах не бываю. У меня от сердца отлегло, начал в церковь ходить, причащаться, в алтаре помогать. Жизнь пошла своим чередом. Вдруг в Великий пост батюшка говорит: «Был у владыки, требует тебя привезти». Я успокоился: владыка на меня нерадивого рукой махнул…

Мы не торопились с отцом Михаилом выпить «для веселья». Куда спешить, дорога длинная, рассказывал батюшка увлечённо, слушать одно удовольствие. Но ум наш, известно дело, непоседлив, любит витать, по всей земле бегать… Вспомнился мне профессор из США Лори Манчестер,

с которой познакомила меня тема «русские китайцы». Однажды открыл для себя сообщество омичей, часть жизни которых прошла в Харбине (они ставят ударение на последнем слоге), станциях и городках Китайской восточной железной дороги, а так же в дивном уголке Маньчжурии – Трёхречье. Лишь в пятидесятые годы прошлого века приехали они из Китая в Советский Союз. Интересны соотечественники были тем, что жили в экзотической стране, а воспитывались по канонам дореволюционной России, несли в себе русскость, которая была утрачена в самой России под воздействием коммунистической идеологии. Общение с этими людьми вдохновило на работу, я написал семь или восемь повестей и рассказов о «русских китайцах». Лори Манчестер (правильнее называть её, православную, Ларисой) изучала русскую эмиграцию, её китайскую составляющую. С этой целью приехала в Омск, кроме этого собирала материалы в Москве, Челябинске, Хабаровске – центрах реэмиграции наших соотечественников из Китая. Манчестер притяжение к России почувствовала по прочтении ещё в подростковом возрасте романов Достоевского. Начала изучать русский язык, в конце восьмидесятых впервые приехала в Советский Союз, потом ещё несколько раз посещала постсоветскую Россию. В Москве приняла крещение. Недавно по электронной почте сообщила о крещении восьмилетней дочери, причём, та сама попросила об этом. «Теперь у нас половина семьи православные… – писала Лариса, – а вторая – муж и сын – нет».

Лариса приехала в Омск для встречи с «харбинцами». Тогда мы и познакомились. Часа два беседовали за чашкой чая в кафе при гостинице. Лариса с первых минут покорила простотой в общении, обаянием, говорила по-русски с акцентом, с неправильностями, но свободно. С первых минут возникло ощущение, мы знаем друг друга тысячу лет. Лариса рассказывала о встречах с омскими «харбинцами», кого-то из них хорошо знал, кто-то стал прообразом того или иного моего героя. Слушал Ларису, а за душу брала обида: почему эту драматичную, трагичную тему русской эмиграции дотошно изучает не историк-соотечественник, а иностранец, ему передают «русские китайцы» личные архивы, письма, фотографии, мемуарные записи.

Я подарил Ларисе несколько своих книг, она мне – иконку Пресвятой Богородицы Курская коренная «Знамение», маслице от лампады у раки с мощами святого Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского, а также пообещала прислать книгу «Поповичи в миру», когда та выйдет в русском переводе. До исследования темы русской эмиграции Лариса несколько лет посвятила изучению такого российского феномена как поповичи.

Мы более-менее знаем о дворянстве, купечестве, мещанстве, крестьянстве, однако имелось ещё одно сословие в царской России – духовенство, соизмеримое по численности с дворянством. Это был свой мир в Российской империи, замкнутый, даже кастовый, духовно более здоровый, чем дворянство. Сословие в первую очередь пополняло ряды священнослужителей, однако кто-то шёл в мир, поповичи становились учёными, писателями, художниками, композиторами, инженерами, преподавателями, предпринимателями, ну и революционерами, как же без этого у широкого по натуре русского человека. Тот же Чернышевский из поповичей.

Конец ознакомительного фрагмента.