Молли имеет право
Шрифт:
Сейчас-то мы прекрасно знали, что Герти и не пыталась сосредоточиться на глаголах. Её вообще интересуют только хоккей и теннис. Иногда я думаю, что единственная причина, по которой Грейс с ней дружит, заключается в том, что Герти не угрожает претензиям Грейс выиграть кубок.
Нора смерила обеих надменным взглядом. Иногда она удивительно похожа на знатную пожилую даму – во всяком случае, удивительно для маленькой рыжей девчонки из Драмкондры.
– Так что же ты не пожаловалась профессору Шилдс? – свысока поинтересовалась она.
Грейс звонко захихикала.
– Не говори
– Правда? – вскинула бровь Нора. – Ты меня удивляешь. Пойдём-ка отсюда, Молли.
И она взяла меня под руку (чего мы тоже не должны делать, поскольку монашки столь близкой друж бы между девочками не одобряют: говорят, мол, это «нездорово», хотя я и не очень понимаю почему. Можно подумать, мы с Норой заразные).
Грейс проводила нас сочувственной улыбкой (крайне раздражающей), а потом они с Герти принялись болтать с Мэй Салливан – она новенькая и иногда общается с Грейс и Герти (наверное, потому, что в отличие от нас, знающих Грейс уже много лет, не может рассмотреть за приторно-сладкими манерами её настоящее лицо).
Пока мы с Норой шагали в лабораторию, на следующий урок, я сказала ей:
– Знаешь, не то чтобы ты была неправа, но, может, нам не стоило ссориться с Грейс?
– Это ещё почему? – возмутилась Нора. – Она этого вполне заслуживает! Как она вообще смеет упоминать маму и указывать, читать ли нам записки!
– Это правда. Но, может, именно сейчас нам лучше не попадаться ей под горячую руку? Особенно если… – я умолкла.
– Если что? – нетерпеливо переспросила Нора.
Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что ни Грейс, ни кто-либо другой не подслушивает.
– Ну, мне кажется, я не отказалась бы побольше узнать о… о том, что значит быть суфражеткой.
И так быстро, как только могла, рассказала ей, что случилось вчера вечером и что говорила на митинге та дама, миссис Джойс.
– Знаешь, она ведь совершенно права, – горячилась я. – Подумай хотя бы о Гарри: ему сходит с рук такое, за что нам влетело бы по первое число.
– Да, ты права.
– И он вечно получает лучшие кусочки курицы! – добавила я, возвращаясь к своей любимой теме.
– Как и Джордж, когда он дома, – вздохнула Нора. (Джордж – это её брат, если ты вдруг забыла.)
– Да, я видела. Братьям вообще позволяют больше, чем нам. И с самого рождения считают само собой разумеющимся, что они будут учиться в университете. А ведь достаточно разок взглянуть на Гарри, чтобы понять, что он круглый дурак. Зато бедняжке Филлис пришлось до бесконечности упрашивать родителей, хотя она такая умная. Впрочем, если задуматься, мальчишки и право голоса получают, когда вырастут, точно так же, как сейчас – лучшие кусочки курицы.
– Боже мой, – ахнула Нора. Но прежде чем она успела что-либо добавить, над нами вдруг нависла мать Антонина с вопросом: «А что это вы, девочки, бездельничаете?» – и пришлось во весь дух мчаться на урок. И только на перемене, пока мы пили молоко, у нас появилась возможность как следует всё обсудить.
– Так что конкретно ты предлагаешь? – выпалила Нора, едва мы нашли в столовой достаточно укромный уголок. – Просто я пока не уверена, что хочу быть
– Я тоже не говорю, что собираюсь стать одной из них. Я даже не уверена, что суфражетками вообще можно стать в нашем возрасте. Но я и не отказываюсь.
– А выглядит так, словно уже согласилась.
– Вряд ли моё желание или нежелание на что-то влияет, – проворчала я, мрачно прихлёбывая молоко. – Во-первых, мы ещё слишком молоды. Но главное, после вчерашнего вечера мама с папой ни за что не позволят мне просто так уйти из дома. А даже если позволят, на митинг в центре точно не отпустят.
– О, я уверена, мы сможем придумать способ обойти их запрет, – усмехнулась Нора. – А заодно и тот факт, что мы слишком молоды. Дело для нас всегда найдётся.
– Так значит, тебе это тоже интересно?
– Может быть, – уклончиво сказала Нора. – А может, и нет. Мне нужно всё обдумать. О, берегись, Стелла идёт!
– Стелла – это не страшно, – отмахнулась я, потому что так оно и есть. Как ни крути, Стелла Донован – наша подруга. Конечно, она пансионерка, а значит, вся из себя плакса и тихоня, настоящая серая мышь, но мне она очень нравится. Впрочем, если она мне нравится, это вовсе не означает, что я собираюсь делиться с ней такими важными секретами, поэтому немедленно сменила тему и заговорила о носках, которые вяжу к папиному дню рождения (тёмно-синяя шерсть, очень сложный узор). Честно говоря, я надеялась, что Стелле быстро наскучит столь малоинтересная тема и она уйдёт поболтать с кем-нибудь ещё, но оказалось, что она как раз в последнее время страстно увлеклась носками (точнее, вязанием – сомневаюсь, что даже заучку вроде Стеллы могут увлечь носки как таковые) и потому с жаром начала рассказывать о всевозможных схемах и различных способах поворота пятки.
– Если начинать с изнанки, выглядит гораздо аккуратнее, – заявила она так серьёзно и с таким энтузиазмом, что у меня не хватило духу прервать беседу, хотя она и стала безумно скучной. Со Стеллой просто не получается быть грубой – это всё равно что пнуть щенка.
Но разговора о технике вязания носков Стелле оказалось мало: она тотчас же принесла из спальни небольшую сумочку со спицами и настояла на демонстрации своих впечатляющих успехов. В общем, из-за Стеллиных носков и подозрительно поглядывающей на нас до самого конца дня Грейс мы с Норой смогли продолжить разговор только по пути домой.
– Слава богу, вырвались из этой тюрьмы! – воскликнула она, едва мы свернули с Эклс-стрит. – Бедняжка Стелла, она-то там надолго застряла, неделями не выходит.
– Что не так уж и плохо. По крайней мере время от времени.
Мы немного прошли молча. Но это было приятное молчание. С Норой всегда так.
– Я тут подумала о том, что мы обсуждали, – начала она. – И поняла, что нужно ещё кое-что прояснить. Мне хотелось бы узнать больше.
– Правда?
Нора кивнула:
– В конце концов, если бы женщины не боролись за право поступать в университет, у меня не было бы и возможности стать врачом.