Молодая элита
Шрифт:
Аделина Амутеру
Сердце так громко бьется в груди, что я молюсь о том, чтобы его не было слышно.
— … проблема в том, что ее узнали, — говорит Данте.
Меня трясет от злости от одного лишь звука его голоса, который приносит воспоминания обо всех угрозах Паука.
— И не только узнали. Я видел, как они говорили друг с другом. — Он хмурится. — Она рассказала тебе, о чем они говорили?
— Он прижимал ее к стене. Она пыталась его атаковать.
Данте скрипит зубами.
—
— Отдыхает.
Данте ждет дальнейших объяснений, но Энцо молчит, и тогда он злобно продолжает:
— Раньше ты убивал таких, как мы, если они подвергали опасности нашу группу.
Энцо ничего не отвечает. У него такое выражение лица, словно ему напомнили о том, о чем он предпочел бы забыть. Мои руки сжимаются в кулаки.
— Ее присутствие здесь подвергает нас всех опасности, — злится Данте. — До Турнира Штормов осталось всего несколько дней, нельзя допустить, чтобы Аделина была снова узнана.
— Может быть, лишь с ее помощью нам удастся приблизиться к королю и королеве.
— Может быть, она предательница. Разве не странно то, что Инквизиторы запретили мальфетто участвовать на Турнире в тот же самый день, когда Аделина вопреки твоей воле пошла смотреть скачки?
— Если бы она хотела нас предать, тут повсюду бы уже были Инквизиторы. — Энцо складывает руки за спиной. — Нас бы уже всех давно схватили.
— Дело только в этом, Ваше Высочество? — искоса смотрит на него Данте.
Энцо сужает глаза.
— На что ты намекаешь?
— Я видел, как ты провожал ее. Подозрения есть у всей Элиты, но я-то знаю тебя годы… И всё вижу по твоему лицу.
— Тут нечего видеть.
— Она напоминает тебе Дафну, да? Ее тамуранское личико?
Я обмираю. Дафна. Кто это?
Сквозь охватившее меня оцепенение чувствую поднимающуюся в сердце Энцо ярость, неукротимую и желающую излиться наружу. Я охаю, ощущая силу его энергии, и тут же зажимаю рот рукой. Сердце колотится как сумасшедшее.
— Ты ступил на опасную почву, — угрожающе тихо произносит Энцо.
Данте колеблется, на секунду потеряв решимость. Затем хмурится и продолжает совсем другим тоном, в котором удивительным образом заносчивость и враждебная напористость сменяются искренним беспокойством:
— Пойми, мы все любили Дафну. Я не знаю ни одного не-мальфетто, кто был бы лучше ее. Она выходила меня… без нее бы я умер. Думаешь, я не знаю, сколько раз ты оставлял дворец Фортуны и свои особняки, чтобы повстречаться с ней? Думаешь, мы не знаем, что ты хотел жениться на ней?
Жениться на ней?
Голос Данте ожесточается:
— Думаешь, я не скорблю по ней? Не хочу убить за нее каждого Инквизитора в этом городе?
Энцо с каменным лицом молча слушает его. Он поставил вокруг своей энергии стены, отрезав меня от своих эмоций. Я с трудом
Данте наклоняется вперед, внутри него плещется злость.
— Аделина — не она. Да, я согласен, в ней есть огонь, и она красива даже несмотря на метку. Но они совершенно разные, Жнец. И я могу сказать тебе совершенно точно, что в то время как Дафне доверяли все, твоей новой девчонке не доверяет никто. Мы все просто терпим ее. — Умолкнув, Данте поднимает два пальца. — Она нарушила твой приказ и общалась с твоим врагом. Ты и за меньшее убивал. Ты прощаешь ей то, что не простишь никому другому. Ты размяк. Я не люблю подчиняться, однако подчиняюсь тебе. Не для того я столько лет выполнял твои приказы, чтобы теперь смотреть на то, как ты теряешь голову из-за девчонки, напоминающей тебе твою мертвую возлюбленную.
Энцо прожигает Данте таким взглядом, что тот невольно отступает назад.
— Я прекрасно осознаю, — очень тихо отвечает принц, — кем Аделина является, а кем — нет.
— Не тогда, когда вам мешают трезво мыслить вспыхнувшие к ней чувства, Ваше Высочество.
— Мои чувства — не твое дело.
— Мое, если они отвлекают тебя от достижения нашей цели.
Энцо зло щурится.
— Она ничего для меня не значит, — отрывисто отвечает он, небрежно взмахнув рукой. — Во всяком случае, не больше любого нового члена нашего общества. Она — часть наших планов.
Лед в его голосе отзывается болью в моей груди. Рвет мое сердце.
Данте фыркает.
— Если это так, то тебе не составит труда прислушаться к совету другого члена твоего общества. — Он указывает на себя.
— И что же ты советуешь?
— Я обещаю, что буду терпеть ее столько, сколько будешь терпеть ее ты. Используй ее, как пожелаешь. Но когда наиграешься с ней и сядешь на трон, избавься от нее. Она недолго будет тебе верна.
Я дрожу, ощущая, как проснувшиеся в сердце Энцо тьма и ярость затмевают радость и смех празднующих рядом покровителей и Элиты, как его гнев заполняет коридоры и грот.
— Я ценю твою заботу обо мне, — медленно и раздельно произносит Энцо не предвещающим ничего хорошего тоном. — Но больше говорить на эту тему не намерен. Этот разговор окончен.
— Как вам будет угодно, Ваше Высочество, — неприязненно отвечает Данте. — Возможно, вы приговорили нас всех.
Он разворачивается и возвращается в грот. Оставшись в коридоре, Энцо задумчиво провожает его взглядом. В моей груди словно проворачивают нож — так больно осознавать, что, возможно, он обдумывает слова Паука.