Молодая Элита
Шрифт:
– Меня зовут Энцо. – Он слегка наклоняет голову.
– Вас называли… там, на площади… они называли вас Жнецом.
– Да. Я известен и под таким именем.
У меня волосы становятся дыбом.
– Почему вы меня спасли?
Впервые за время нашего разговора напряжение на его лице уступает место легкой улыбке удивления.
– Вообще-то, другие сначала меня благодарили.
– Благодарю вас, господин Энцо. Так почему вы меня спасли?
Под его пристальным взглядом я густо краснею.
– Я удовлетворю твое любопытство.
Он меняет позу и снова наклоняется вперед. Я замечаю на его кольце простую гравировку: ромб со слегка скругленными сторонами.
– Вернемся
Я отвечаю не сразу. Может, соврать? Но ведь он наверняка знает, что меня арестовали и приговорили к смерти. Решаю сказать правду.
– Нет, не впервые.
Энцо задумывается над моим ответом. Затем протягивает ко мне руку и, по-прежнему не снимая перчаток, щелкает пальцами.
С пальцев срывается огонек и начинает жадно лизать воздух. В отличие от моей иллюзорной темноты, огонь кажется вполне реальным. Воздух начинает дрожать от его тепла. То же тепло ощущают и мои щеки. Передо мной несутся жуткие воспоминания утра моего сожжения. Я в ужасе сжимаюсь. Тогда он отделил эшафот огненной стеной. И тот огонь был вполне настоящим.
Энцо качает рукой, и пламя гаснет. Остается лишь тоненькая струйка дыма. Мое сердце бьется еле-еле.
– Когда мне было двенадцать, – начинает он, – кровавая лихорадка добралась до Эстенции. Она свирепствовала целый год. Из всей нашей семьи заболел только я. Еще через год врачи объявили меня выздоровевшим, однако я чувствовал, что со мной продолжают твориться странные вещи. Мне становилось то нестерпимо жарко, то нестерпимо холодно. Потом вдруг обнаружилось вот это. – Он смотрит на свою руку и снова поднимает глаза на меня. – Ну а какова твоя история?
Я открываю рот и тут же закрываю снова. Продолжаю думать о кровавой лихорадке. Целое десятилетие она волнами накатывалась на страну, начавшись в моей родной Далии и завершившись в Эстенции. И потери здесь были самыми значительными среди кенеттранских городов. Сорок тысяч горожан умерли, и еще сорок тысяч навсегда получили отметины. Почти треть населения Эстенции. Говорили, что столица до сих пор не преодолела всех последствий эпидемии.
– Моя история слишком личная, чтобы рассказывать ее человеку, с которым я едва знакома, – наконец отвечаю я.
Энцо встречает мои слова с непоколебимым спокойствием.
– Я рассказываю свою историю отнюдь не для того, чтобы ты могла получше меня узнать. У меня другая цель – предложить тебе соглашение.
– Вы один из…
– И ты тоже, – перебивает меня Энцо. – Ты умеешь создавать иллюзии. Естественно, ты привлекла мое внимание. – Видя мой скептический взгляд, он продолжает: – Сюда дошли сведения, что храмы Далии переполнены испуганными верующими. И знаешь, когда это случилось? После твоей стычки с отцом.
Я умею создавать иллюзии. Вызывать несуществующие образы и заставлять других верить в их реальность. Меня начинает мутить. «Аделина, ты чудовище». Я инстинктивно провожу рукой по другой руке, словно пытаясь избавиться от чего-то. Отец изо всех сил пытался спровоцировать меня на нечто подобное. И теперь я здесь, а отец – на том свете.
Энцо терпеливо ждет, когда я снова заговорю. Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я нахожу силы продолжить.
– Я заболела кровавой лихорадкой в четыре года. Врачам пришлось выжечь мне левый глаз… А это я делала… только дважды. В детстве у меня не проявлялось никаких странностей.
Он кивает:
– У одних эти силы проявляются раньше, у других позже, но наши истории одинаковы. Аделина, я знаю, каково расти, будучи мальфетто. И здесь нам ничего не надо друг другу объяснять. Мы все это понимаем.
– Мы
– Да. Они есть повсюду.
Ветроходец. Чародей. Алхимик.
– Кто они? Сколько их?
– Пока немного, но их число растет. Через несколько лет после того, как кровавая лихорадка покинула Кенеттру, мы начали заявлять о своем присутствии. Странности происходили то в одном, то в другом месте. Семь лет назад жители Тризе-ди-Маре забили камнями девочку. Она не сделала ничего плохого: просто в разгар лета покрыла льдом местный пруд. А пять лет назад в Адаре сожгли парня, и опять из-за невинного пустяка. Дело было ранней весной. Он подвел свою девушку к цветочной клумбе, и у нее на глазах клумба запестрела распустившимися цветами. – Энцо поправляет перчатки, и я невольно смотрю на пятна запекшейся крови. – Как ты понимаешь, у меня были веские основания держать свои способности в тайне. Но потом я встретил человека, обладавшего не менее странными способностями. И у него они появились после кровавой лихорадки. И тогда я перестал таиться.
– Значит, вы Молодая Элита. – Я произношу эти слова вслух.
– Так прозвали нас люди за молодость и сверхъестественные способности. Инквизиция терпеть не может это название. – Энцо улыбается. Совсем как напроказничавший мальчишка. – Я глава Общества Кинжала. Это одна из групп Молодой Элиты. Мы ищем себе подобных, стремясь опередить инквизицию. Думаю, такие же элиты есть во всех уголках мира. Моя цель – объединить их все. Каждый раз, когда инквизиция думает, будто они поймали человека из Молодой Элиты, они сжигают свою жертву, как пытались сжечь тебя. Некоторые семьи изгоняют таких, как мы, веря, что мальфетто приносят несчастья. И король объясняет свое никудышное правление вмешательством мальфетто. Можно подумать, это мы виноваты в постоянном обнищании страны. Если мы не будем наносить ответных ударов, король и его Ось Инквизиции перебьют нас всех. Каждого, кого в детстве пометила кровавая лихорадка. – Его глаза становятся жесткими. – Но мы наносим ответные удары. Правда, Аделина?
Слова Энцо заставляют меня вспомнить о странном шепоте, сопровождавшем мои иллюзии. Это были голоса чего-то темного, могущественного и мстительного. Они призывали не оставаться в долгу. Мне сдавливает грудь. Я боюсь. И в то же время заинтригована его словами.
– Что вы намерены сделать? – тихо спрашиваю я.
Энцо откидывается на спинку кресла, смотрит в окно.
– Разумеется, мы захватим трон.
Он произносит это обыденным, даже равнодушным тоном, словно говорит о своем завтраке.
Неужели он хочет убить короля? А как он надеется одолеть инквизицию?
– Это невозможно, – шепчу я.
Энцо искоса смотрит на меня. В его взгляде – любопытство и непонятная мне угроза.
– Так ли уж невозможно?
У меня покалывает кожу. Я всматриваюсь в своего спасителя и… чуть не вскрикиваю, успев прикрыть рот. Вспомнила, где видела его раньше!
– Вы… – запинаюсь я. – Вы принц.
Ничего удивительного, что мне знакомо его лицо. Я видела много детских портретов наследного принца Кенеттры. Тогда он был кронпринцем, нашим будущим королем. Ходили слухи, что он умер от кровавой лихорадки. Однако он выжил, получив свою отметину. Теперь о престолонаследии не могло быть и речи. Затем все официальные сообщения о судьбе принца прекратились. Вскоре король умер. Старшая сестра Энцо лишила его всех прав, изгнала из дворца, под страхом смерти запретив появляться вблизи королевской семьи. Королем стал ее муж, влиятельный и властолюбивый герцог.