Молодость Людовика ХIV
Шрифт:
Гр. Ля-Мот. Он, кажется, что-то упоминал о ее глазах. Вероятно сказал, что они прелестны?
Фил. О, нет! Это не довольно изящно и вычурно для племянницы кардинала; он сказал… Ах! какая у вас красивая бриллиантовая пряжка.
Гр. Ля-Мот. А вам эта пряжка не знакома?
Фил. Нет, знакома… и, как помнится, я ее видел на шляпе Людовика.
Гр. Ля-Мот. Не говорите так громко, а то можете возбудит ревность Марии Манчини… Ну так что же он сказал
Фил. Что взгляд их глубок, как морская пучина.
Гр. Ля-Мот. А она?
Фил. А она ответила: «Неправильное сравнение, государь. Море изменчиво, а глаза мои обещают только то, что намерены сдержать»; тогда Людовик возразил: «взор ваш глубок, как лазурь расстилающегося над нами неба». «Вот, это вернее, — ответила она — хотя в на- стоящую минуту виднеются тучки на горизонте». Как видите, чисто аркадские пастушки! Однако, зачем вы у меня об этом расспрашиваете? Разве вы уже перестали любить красавца Шамаранда?
Гр. Ля-Мот. А она разве перестала любить графа Гиша?
Фил. Ого! Какие змеиные речи!
Гр. Ля-Мот. Я только говорю, что для узнания истины достаточно заметить, как граф де-Гиш неустанно смотрит на Марию Манчини и, как она, с своей стороны, всячески старается на него не смотреть.
Фил. Да, и придешь к заключению, что в один прекрасный день все будет кончено между королем и Мариею Манчини, как уже и теперь кончено между королем и графине де-ля-Мот.
ЯВЛЕНИЕ 2-е.
Те же, Жоржета.
Жорж.(со множеством букетов в руках). Ай, ай, ай! Помогите, сейчас все букеты разроняю.
Дамы. О! что за прелестные цветы!
Кавалеры. Ого! Какая красотка!
Кор. А! да это Жоржета!
Фил.(тихо Марии). Предупреждаю вас, берегитесь! Вы беспечны, как невинный ягненок, не забудьте, что здесь есть и волки,
Жорж. Да, да, это я. Отец мне сказал: «Мы не должны так поступать, как тот бургомистр, который, принимая у себя короля Генриха IV, поскупился угостить его хорошим вином, приберегая его для более торжественного случая. Я пойду в сад и нарву там что ни на есть лучших цветов, из которых ты наделаешь букетов и снесешь их дамам. Король, конечно, будет очень доволен этим; он у нас замечательно вежливый и любезный кавалер». Как мне сказали, так я и сделала. Отец срезывал цветы, а я приготовляла вам эти букеты. У меня вон сколько букетов, я право не знаю, как их и держать, они так и ползут из моих рук,
Кор.(к дамам). Mesdames, выручите ее из затруднительного положения, примите незатейливый дар бедной
Жорж. Нет, нет, этот нельзя… Все, кроме этого. Он предназначен для короля (вполголоса королю) т. е. для Марии Манчини.
Кор. Отчего же именно для нее?
Жорж. Потому что этот букет самый красивый!
Кор. А почему букет Марии Манчини должен быть красивее других?
Жорж. А потому, что я сидела под столом, когда г. Беринген сказал королеве, что Мария Манчини с утра поджидала вас у окна. А если она поджидала вас у окошка, значит, она вас любит, а, если она вас любит, то и я ее люблю.
Кор. Ты славная девушка! Подожди! (Отрывает листок из записной книжки и пишет.)
Гр. Ля-Мот. О! Я наперед знала, что лучший букет достанется ей!
Жорж.(прочитав написанное королем), О! как это мило сказано, государь!
Кор. А ты уже успела прочесть?
Жорж. Ведь вам известно, какая я любопытная.
Кор.(кладя бумажку в букет). Иди и снеси букет кому знаешь.
Жорж. Иду… (Тихо.) Ах, кстати… мне нужно сообщить нечто очень важное вашему величеству.
Кор. Говори.
Жорж.(тихо). Принцесса Маргарита только что приехала с мамашей и фрейлиной. Герцогиня путешествует под именем графини де Версейль.
Кор. Как же ты узнала, что это принцесса Маргарита?
Жорж. Потому что об ней говорил Бушаван.
Кор. Хорошо! Иди.
Жорж.(подходя к Марии). Примите, сударыня; это вам от короля.
Гр. Ля-Мот (королеве). Вот видите! Он ей что-то написал.
К-ва. Да, вы правы, и я сегодня же с ним переговорю. (Она отдаст приказание Берингену, который, выслушав, подходит к королю.)
Мария. Какие прелестные стихи прислал мне король! Прослушайте, господа! Недаром я говорила, что король поэт.
Спешите к ней цветы и на груди младой Умрите навсегда, любви узнавши ковы; И все мы за нее на смерть идти готовы, Но не пошлет судьба нам радости такой!