Молодость века
Шрифт:
Я, как сейчас, вспоминаю свой первый с ним разговор, когда после обсуждения некоторых деловых вопросов Мартин Янович вздохнул, разгладил свою расчесанную на две стороны бороду и сказал с характерным Для него латышским акцентом:
— А все-таки до сих пор пуржуазия кушает и пьет в сфое удофольствие, а нарот кодит босая и голая…
Насколько сложной была обстановка того времени, показывают три наудачу взятых дела.
МАСОНЫ, ПЕТЛЮРОВЦЫ, ДЕНИКИНЦЫ, ГРАФ ПИРРО
Отдел внутренней информации несколько раз сообщал о наличии в Киеве большого количества масонов. Мне, считавшему, что масонство в России после екатерининских времен и периода московских просветителей отошло в
Так как в Киеве мы получили пополнение высококвалифицированными людьми — учеными, писателями и журналистами, безоговорочно связавшими свою судьбу с борьбой за Советскую власть, то я поручил специалистам выяснить вопрос, имелись ли в Киеве активно действовавшие масонские организации до войны 1914—1918 годов или во время войны. Таких не существовало. И тем не менее они были теперь налицо.
Постепенно выяснилась следующая картина. После прихода к власти гетмана Скоропадского французская разведка решила установить с ним связь. Французский генеральный штаб прекрасно понимал, что Скоропадский, командовавший корпусом во время войны против немцев и являвшийся генерал-майором свиты последнего царя Николая Романова, вступил с немцами «в брак поневоле» и что, будучи монархистом, он играет в «самостийную Украину» по необходимости.
В числе многочисленных организаций, созданных вторым отделом французского генерального штаба или существовавших на его деньги, была «Великая франкмасонская ложа» в Париже. Одним из «великих мастеров» этой ложи был капитан второго бюро Бенар.
Война не прервала связей между масонами враждующих стран. Это открывало широкие возможности для французской разведки. После того как было получено согласие Скоропадского вступить в масонскую ложу, из Вены прибыл некий австрийский подданный по фамилии Галип с большим количеством денег и полномочиями организовать «Генеральную украинскую франкмасонскую ложу». Действовал он совершенно свободно, ибо помимо того, что был австрийцем, имел и необходимые рекомендации к австро-германскому командованию. Как во всякой подобной организации, кроме прямых агентов, завербованных за деньги для целей разведки, туда попадали также и дураки и жулики.
После бегства Скоропадского Галип связался с Петлюрой, и Петлюра вступил в парижскую «Великую франкмасонскую ложу».
Во всех капиталистических государствах могут меняться правительства и в зависимости от парламентских комбинаций происходить колебания в их внешней политике. Но разведка, как правило, действует самостоятельно на основе преемственности. Французская разведка, отбрасывая многочисленных лидеров украинских националистов, часть которых была крепко связана с Австрией, сразу остановилась на Петлюре, считая его основным козырем в игре.
Поэтому Петлюра назначил Галипа товарищем министра иностранных дел и поручил ему вместе с военным министром генералом Грековым и начальником генерального штаба генералом Матвеевым вести первые переговоры о военном соглашении с французами в Одессе. В конце ноября 1918 года «Генеральная украинская франкмасонская ложа» была фактическим отделением французской разведки. От нее ездили регулярно курьеры в Париж и другие страны. В свою очередь ложа получала приказы, инструкции и инспектировалась уполномоченными «Великой ложи».
В одном из своих писем Петлюра писал Бенару в Париж:
«Я очень доволен, что брат Галип имел возможность изложить вам и братьям «Великого Востока» Франции дела «Великой украинской ложи», дела нашего народа. Я обращаюсь к вам, мой истинный брат, от имени всех братьев «Великой украинской ложи» и прошу у вас моральной поддержки. Полный надежд, шлю вам братский привет. С. В. Петлюра».
Следует заметить, что из 400 лож, 50 капитулов и 20 советов
После бегства Петлюры из Киева бежал и Галип, но «братья» остались и продолжали работу [4] .
Другой случай, позволивший раскрыть целую организацию, возник также в связи с незначительным сообщением отдела внутренней информации. На некоторых заборах появилось небольшое объявление, текст которого, если не ошибаюсь, мелькнул даже на последней странице одной из газет.
«Студент, едущий на каникулы в Ростов, за небольшую плату берет на себя доставку писем родным, проживающим в Донской области».
4
Впоследствии многие документы о связи масонов с петлюровцами были опубликованы в стенографическом отчете по делу ЦК украинских эсеров — Голубовича и других в 1921 году. Разумеется, с того времени и структура и названия большинства масонских организаций изменились.
Дальше следовал адрес.
Поскольку объявление расклеивалось открыто, трудно было представить, что деникинский агент пойдет на то, чтобы оповещать всех о своем местопребывании. С другой стороны, смешно было бы думать, чтобы рядовой обыватель решился перейти два фронта с гарантией вернуться назад и жить на территории белых, прибыв туда из занятого советскими войсками Киева. Я попросил, кажется, Апетера прислать мне кого-нибудь, если можно, женщину, имеющую родственников на Дону или Кубани.
И вот однажды явилась девушка с удостоверением, что она прислана в мое распоряжение по условленному делу. Это был скорее подросток лет шестнадцати — семнадцати, с длинной косой, серыми глазами и миловидным лицом. Говорила она тихо, двигалась медленно и производила впечатление слабого, беззащитного существа. Ее тетка жила в Ростове. Я смотрел на нее и думал: могу ли я подвергать ее опасности, связанной с этим делом?
В Киеве тогда уже начались нападения на отдельных работников и волнения среди некоторых частей, которые потом вылились в открытые восстания, начиная с событий на Куреневке и кончая мятежом Григорьева. Со мной незадолго до этого произошло следующее. Один из ответственных руководителей заболел радикулитом, и его положили в больницу Красного Креста. Я решил его навестить, имея также в виду необходимость согласовать с ним некоторые вопросы. Вечером, взяв верховую лошадь, я поехал к больному и, пробыв у него часа два, отправился назад. Улицы были пустынны, шел дождь; лошадь оказалась плохо подкованной и все время оступалась. На одной из улиц я услышал, что меня нагоняют, и, обернувшись, увидел трех всадников. Один из них, державший в правой руке снятый с плеча карабин, крикнул: «Стой!» — и вслед за тем выстрелил в мою сторону. Я перевел лошадь в карьер, свернул в первый попавшийся переулок, а оттуда — во двор углового дома. При повороте во двор лошадь поскользнулась, упала и сейчас же поднялась. Я вовремя спрыгнул с седла и, закинув поводья за столб крыльца, бросился к подъезду. Несколько ударов по двери рукояткой нагана заставили хозяев открыть ее. Я вбежал в комнату, выключил свет, бросился к окну, выходившему на улицу, и, держа наган наготове, стал смотреть из-за занавески. Через несколько минут трое всадников придержали своих коней около этого дома. Один из них, в кубанке, с чубом, вылезавшим из-под нее на лоб, в синем жупане, при шашке и с карабином в руке, осмотревшись, громко сказал: «Бис его знае, куды он задевався…» Потом они помчались дальше. Выждав некоторое время, я вышел во двор. Лошадь моя по-прежнему стояла у крыльца. Решив не оставлять без внимания это дело, я заехал в находившееся неподалеку управление начальника киевской милиции Бориса Полякова. Он был у себя в кабинете. Вместе с дежурным кавалерийским взводом мы объехали все прилегающие улицы, но никого не обнаружили.