Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества
Шрифт:
Решающее значение труда в развитии человечества выступает у Гегеля на первый план там, где он описывает свою "робинзонаду", именно когда он анализирует переход к собственно цивилизованному обществу. Отношение Гегеля к так называемому естественному состоянию человечества совершенно свободно от тех положительных или отрицательных моральных суждений, с помощью которых это естественное состояние рассматривалось в литературе Просвещения. Наиболее близко его концепция стоит к Гоббсу. В своей диссертации выражает свой мысли точно и в то же время парадоксально: "…естественное состояние не не-справедливо, и именно поэтому из него должно выйти" [9]
9
Hegel. Erste Dmckschriften. S. 405.
Из реализации этой мысли в "Системе нравственности" возникает гегелевская "робинзонада" "господства и рабства". Затем она выступает как важнейший момент в "Феноменологии духа" и с этого времени является составной частью гегелевской системы.
Рассмотрим, как трактуется в наиболее зрелой форме в "Феноменологии духа" переход из естественного состояния к обществу. Исходным пунктом здесь является гоббсовское bellum omnium contra omnes — взаимное уничтожение людей в естественном
10
Гегель. Сочинения. Т. IV. С. 103.
Именно это неограниченное господство, совершенно одностороннее и неравное отношение и порождает интересное перевертывание отношений, превращает господина в бесперспективный эпизод в развитии духа, тогда как плодотворные моменты развития человечества связываются с сознанием раба."… Истина самостоятельного сознания есть рабское сознание… Благодаря труду оно приходит к самому себе. В моменте, соответствующем вожделению в сознании господина, служащему сознанию казалось, что ему на долю досталась, правда, сторона несущественного соотношения с вещью, так как вещь сохраняет (behalt) в этом свою самостоятельность. Вожделение удержало за собой (hat sich vorbehalten) чистую негацию предмета, а вследствие этого и беспримесное чувствование себя. Но поэтому данное удовлетворение само есть только исчезновение, ибо ему недостает предметной стороны или устойчивого существования. Труд, напротив того, есть заторможенное вожделение, задержанное (aufgehalte-nes) исчезновение, другими словами, он образует. Негативное отношение к предмету становится формой его и чем-то постоянным, потому что именно для работающего предмет обладает самостоятельностью. Этот негативный средний термин или формирующее действование есть в то же время единичность или чистое для-себя-бытие сознания, которое теперь в труде, направленном вовне, вступает в стихию постоянства; работающее сознание приходит, следовательно, этим путем к созерцанию самостоятельного бытия как себя самого" [11] .
11
Там же. С. 104–105.
Мы знаем из философии истории Гегеля, что индивидуальность является более высоким принципом нового времени по сравнению с античностью. Гегель, в свои молодые годы совершенно не замечавший рабства в античном обществе и рассматривавший лишь людей, наделенных политическими правами, т. е. свободных, не работавших людей городов-республик, здесь через диалектику труда приходит к осознанию того, что столбовая дорога развития человечества, становления человека человеком, социализация естественного состояния идут только через труд, только через то отношение к вещам, в котором сохраняется самостоятельность и самозаконность вещей, благодаря которым вещи, угрожая существованию человека, заставляют его познавать их, т. е. формируют его органы познания. Только через труд человек становится человеком. Господин, который ставит между собой и вещами труд раба, обречен на бесплодность и в диалектике мировой истории возвышается сознание раба над его сознанием. В "Феноменологии" Гегель уже ясно видит, что труд человека является рабским трудом со всеми теми недостатками, которые приносит с собой рабство для развития сознания. Однако, несмотря ни на что, столбовая дорога развития сознания проходит в "Феноменологии" через сознание раба, но не через сознание господина. Именно в этой диалектике труда возникает, согласно воззрениям Гегеля, действительное самосознание, феноменологическая форма падения античности. "Образы сознания", в которых воплощается это падение, следующие: стоицизм, скептицизм и "несчастное сознание" (возникающее христианство), они возникают в изображении Гегеля исключительно из феноменологической диалектики рабского сознания.
Гегелевское изображение труда уже показывает, что сам факт труда являет собой вступление во всеобщее по сравнению с непосредственностью природного. В ходе исследования определений труда Гегель выявляет определенного рода диалектическое развитие, при котором техническое и общественное усовершенствование труда взаимодействует, стимулируя друг друга. С одной стороны, Гегель выводит из диалектики труда возникновение орудий; он разрабатывает, констатируя использование человеком, владеющим орудиями, закономерностей природы в процессе труда, те переходы, которые он затем реконструирует в одном из диалектических поворотных пунктов в понятие машины. С другой стороны, однако в тесной связи с первой, Гегель показывает, каким образом общие, т. е. социальные, определения труда ведут ко все более сложному общественному разделению труда, ко все большей специализации отдельных видов труда, ко все большему отдалению отдельных видов труда от непосредственного удовлетворения потребностей человека. Оба эти направления мысли, как мы уже подчеркивали, тесно связаны друг с другом. Как ученик Адама Смита, Гегель знает достаточно точно, что техническое усовершенствование труда предполагает высокоразвитое общественное разделение труда; одновременно он отдает себе ясный отчет в том, что усовершенствование орудий труда, возникновение машин, в свою очередь, способствуют дальнейшему развитию
Анализ этого перехода встречается во всех тех трудах Гегеля, в которых рассматриваются экономические вопросы. Мы здесь приведем выдержку из его наиболее зрелых рассуждений, из лекций 1805/06 гг. "Наличное бытие, вся совокупность естественных потребностей в стихии бытия есть вообще множество потребностей; вещи, служащие их удовлетворению, перерабатываются, их всеобщая внутренняя возможность полагается как нечто внешнее, как форма. Но это перерабатывание многократно; со стороны сознания оно есть делание-себя-вещъю. Но в стихии всеобщности оно таково, что становится абстрактным трудом. Потребностей много; воспринимать это множество в Я, трудиться — это абстрагирование всеобщих образов, но самодвижное образовывание. Для-себя-сущее Я есть Я абстрактное: оно, правда, трудится, [но] его труд тоже нечто абстрактное. Потребность вообще разлагается на множество своих сторон; абстрактное в своем движении есть для-себя-бытие, делание, труд. Так как трудятся лишь ради удовлетворения потребности как абстрактного для-себя-бытия, то и трудятся тоже лишь абстрактно. Это понятие, истина вожделения, существующая здесь. Каково понятие, таков и труд. То, что <индивид> производит, опредмечивая себя в своем наличном бытии, не может служить удовлетворению всех его потребностей. Всеобщий труд [есть, таким образом] разделение труда, экономия; десять человек могут сделать столько булавок, сколько делают сто. Каждый отдельный <индивид>, следовательно, поскольку он является отдельным, работает для удовлетворения какой-то одной потребности. Содержание его труда выходит за пределы его потребности; он трудится для удовлетворения потребностей многих [индивидов], и так [делает] каждый. Каждый, следовательно, удовлетворяет потребности многих, и удовлетворение его многочисленных особенных потребностей предполагает труд многих других" [12] .
12
Гегель. Работы разных лет. Т. 1. С. 323–324.
Из диалектики универсализации труда Гегель выводит также и технический прогресс. Его рассуждения об орудиях и машинах в этом отношении взяты до деталей у Адама Смита. Тогдашняя немецкая действительность, особенно в тех частях Германии, которые были знакомы Гегелю по собственному опыту, не давала никаких оснований для подобных экономических познаний. В этих вопросах он почти полностью опирался на свои знания литературы об Англии и английской политэкономии. Его личным вкладом здесь является то, что он возводит диалектику, выявленную им в экономических предметах, на сознательный философский уровень.
Двоякое движение, происходящее, согласно Гегелю, в человеке, в предмете труда и в орудии труда, выражается, с одной стороны, во все более усиливающемся разделении труда, в становлении этого труда все более абстрактным, с другой стороны — во все более глубоком познании законов природы, в стремлении человека заставить природу работать на себя. Гегель всегда очень энергично подчеркивает связь между разделением труда, применяемым в этом разделении человеческим трудом и техническим прогрессом. Он, например, следующим образом показывает необходимость машин: "…его (т. е. человека.-Д. Л.) труд становится совершенно механическим или принадлежит какой-либо простой определенности; но чем абстрактнее становится последняя, тем более он (индивид) есть лишь абстрактная деятельность, и благодаря этому он в состоянии изъять себя из (процесса) труда и на место своей деятельности поставить деятельность внешней природы. Ему нужно только движение, и он находит таковое во внешней природе, или чистое движение есть именно отношение абстрактных форм пространства и времени — абстрактная внешняя деятельность, машина" [13] .
13
Там же. Т. 1. С. 325.
Гегель, однако, является учеником Адама Смита и учителя Смита Фергюсона не только как экономист, но и как гуманист. Это значит, что он, с одной стороны, изображает развитие объективно, стремится как можно полнее раскрыть субъективную и объективную диалектику этого развития, видя в этом движении не только абстрактную необходимость, но и необходимый момент прогресса человечества. С другой стороны, он не закрывает глаза на разрушительное воздействие, которое порождает капиталистическое разделение труда, машинное производство. Однако он не изображает эти черты капиталистического разделения труда как "дурные стороны" капитализма, подобно экономистам-романтикам, — как то, что может быть улучшено или устранено при достижении "лишенного недостатков" капитализма. Наоборот, Гегель достаточно ясно видит, что эти стороны капиталистического разделения труда необходимо, диалектически связаны с его экономической и социальной прогрессивностью.
В лекциях 1805/06 гг. Гегель говорит также и о движении ко всеобщности, происходящем в результате разделения труда, введения орудий и машин. Он сперва показывает диалектический процесс: каким образом в обществе изобретательность отдельного человека приводит к повышению общего уровня, к более высокой степени развития всеобщности труда: "По сравнению со всеобщим мастерством единичный полагает себя как особенное, отделяется от всеобщего и делается более умелым, чем другие, изобретает более подходящие орудия; однако то, что в его мастерстве является действительно всеобщим, это — нахождение (Erfindung) всеобщего; и другие изучают его, снимают его особенность, и оно становится всеобщим достоянием". В орудии таким образом деятельность человека становится чем-то всеобщим и формальным, однако "остается его деятельность". Качественное изменение наступает только с появлением машин. Теперь Гегель изображает воздействие машины на человеческий труд: "В машине человек сам снимает эту свою формальную деятельность и полностью предоставляет ей возможность работать па себя. Однако тот обман по отношению к природе, на который он идет, обращается против него самого. Чем больше он выигрывает, подчиняя себе природу, тем ничтожнее становится он сам. Заставляя работать природу посредством различных машин, он тем самым не снимает необходимости собственного труда, но лишь как бы откладывает свой труд, отдаляет его от природы и не направляет более на нее как живой на живую природу, а избегает этой отрицательной жизненности, и труд, который остается на его долю, становится машинным, он уменьшает труд лишь для целого, но не для единичного, даже наоборот, увеличивает его, так как, чем больше труд становится машинным, тем меньшей становится его стоимость, и человек должен в этих условиях работать больше" [14] .
14
Hegel Jenauer Realphilosophie. Bd. I, S. 237.