Молодые Боги
Шрифт:
– Конечно, конечно, - засуетился между тем нотариус, вновь метнувшись к столу и обернувшись уже с несколькими деревянными табличками. – Прошу вас, господин… госпожа…
– Так… - наморщила лоб Юлия, вспоминая. – Сначала спроси меня «Кто ты?», а потом «Что ты хочешь?», потом скажи «Согласен». Понял?
– Да, - удивленно ответил я: ведь эти вопросы, это часть…
– Ну?!...
– Э… кто ты?
– Я Гая, - опустив глаза, быстро ответила Юля.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу быть с тобой, Гай. Ты согласен?
Мне показалось, или она сейчас чувствует себя очень неловко?
–
– Перед лицом Юпитера, Венеры и Дианы заключается ваш брак на небесах, а на земле его свидетельствую я, - принялся писать нотариус что-то в книге.
– Держи, - шепнула Юлия, и сунула мне в руку изящное колечко. Пока я надевал его на тонкий палец, легко придерживая изящную кисть, в глаза она мне не смотрела. После Юлия в свою очередь надела мне на левый безымянный палец массивный золотой перстень. Коротко глянул – на печатке искусная гравировка в виде вскинувшего крылья орла.
– Подпишите брачный договор, - протянул мне табличку нотариус. Стило не предложил, поэтому я просто поставил оттиск только что приобретенной печаткой.
Нотариус благоразумно опустил глаза, когда Юлия потащила меня к выходу. Захлопнув за собой дверь, она встала вплотную ко мне.
– Это… - попыталась она сформулировать свои мысли, закусив нижнюю губу.
– Это был фиктивный брак, для того чтобы ты могла пользоваться всеми привилегиями и возможностями в Империи, - помог я ей.
Внимательно посмотрев мне в глаза, девушка кивнула, и быстрым шагом поспешила по лестнице вниз.
«Поздравляем с изменением социального статуса!»
«Юлия Александра Аквила – ваша законная супруга!»
Глава 7. Дела семейные
Когда вышли на улицу, новоявленная супруга сразу устремилась по переулку в сторону порта. Мои рабы, увидев ее повелительный жест, дружно кинулись следом – даже карлик поспешил за всеми после секундного раздумья.
Несмотря на свалившиеся на меня события последних часов, только прибавляющих головной боли, про себя я возмутился – ведь рабы мои, почему они повинуются ей!? Нет, это дело так оставлять нельзя, как только будет свободная минутка, надо…
– Стоять! – подняла руку Юлия, останавливаясь. – Туда, - показала она Рексу и близняшкам в сторону причала, - последняя у пирса галера, называется «Молодой Орел». Скажете, что вы рабы Аквилы.
– Да госпожа, - эхом выдохнули рыжеволосые с поклоном. Рекс только кивнул, и развернувшись, двинулся по деревянному настилу пирса – коротконогий карлик едва-едва за ним поспевал. Рабыни побежали следом.
– Пойдем, еще одно дельце в таверне, - поманила меня за собой Юлия.
Быстрым шагом, придерживая полы плащей, мы почти забежали в темный зал портовой таверны. В лицо дохнуло густым чадящим смрадом, запахом рыбы и кислого вина - все это было приправлено гомоном собравшихся посетителей. Впрочем, увидев на пороге знатных граждан, присутствующие притихли. В напряженной тишине мы с Юлей направились к лестнице на второй этаж – где располагались комнаты для постояльцев. Когда оказались на галерее второго этажа, гомон в зале вновь набрал силу – нам вслед посматривали, но первое удивление от лицезрения подобных гостей
Остановившись у одной из дверей, Юлия задумалась ненадолго и вздохнув, резко отворила дверь. Легким движением плеч сбросив плащ, перекинув его через локоть, она, глянув на меня странным взглядом, шагнула вперед.
Интересно, даже очень. Ночь, таверна, гостевая комната – сразу после бракосочетания. А не последует ли сейчас чарующее предложение?
В комнате светильников не было – зайдя следом за неожиданной женой, я принялся вглядываться в темноту, разгоняемую лишь скудным светом из приоткрытой двери. Юлия двинулась вглубь комнаты – шагнул было вслед, но в этот момент кто-то сзади схватил меня в удушающий захват. Отпустив меч, машинально вскинул руки, пытаясь освободиться – упавший клинок загремел по полу. Я попытался сипло крикнуть, предупредить Юлию – но она в этот момент испуганно вскрикнула сама. Я рванулся, попытавшись высвободиться из чужих рук, но хватка была крепкой. В этот момент ярко вспыхнул светильник. Мне даже пришлось прищуриться - глаза от пронзительного света тут же заслезились.
Меня удерживал высокий и широкоплечий амбал – его руки в обхвате были толще, чем мои ноги. Юлию держал, судя по размерам – его брат близнец. Девушка болезненно морщилась – ее руки были заведены за спину, сама она стояла на коленях.
Третий неизвестный, находившийся в кабинете, между тем зажег второй светильник. Поставив его в изголовье широкой кровати, он уселся на стоящий рядом сундук.
– Вот скажи, как ты вообще мог на ней жениться? – поинтересовался у меня незнакомец. На первый взгляд можно было подумать, что это совсем юнец, но глядя в его глаза я подумал, что такой взгляд мог принадлежать и глубокому старику.
По незнакомцу сразу можно было понять, что он гость в этом мире: на нем были узкие, практически обтягивающие штаны с заклепками, белая растянутая футболка с красными черепами, и черные кеды с синими шнурками. Прическа также выдавала в нем чужака – с деланной тщательностью взъерошенные и уложенные гелем острые локоны черных, с вкраплением седины волос никак не могли быть следствием работы местного цирюльника.
Юлия попыталась что-то сказать, но мощная лапа грубо быстро закрыла ей рот – она глухо завизжала, извиваясь в крепких руках и пытаясь кусаться. Незнакомец плавным движением соскочил с сундука и танцующим шагом направился к девушке. Коротким жестом он велел амбалу убрать ладонь с ее лица.
– Ты чего кричишь, красотка? – произнес он с бархатными нотками в голосе – так взрослые разговаривают с нашкодившими детьми. Присев, он запустил руку в волосы девушки, заставляя ее поднять взгляд.
– Я что-то делаю не так?
– игриво поинтересовался он с безмятежным выражением, наклонив голову к плечу.
Юлия ощерилась, хотела было что-то сказать, но молчала, со злостью глядя на незнакомца. Парень вдруг ухмыльнулся и впился ей в губы крепким поцелуем. Юля замычала, пытаясь освободиться, начала безуспешно брыкаться, но вдруг незнакомец отпрыгнул от нее с громким возгласом. На пару мгновений он потерял весь свой лоск и деланную невозмутимость, но почти сразу вновь принял отстраненный вид.