Молодые волки
Шрифт:
– Тут в чем хитрость, Санек? Там, за речкой, – Иван махнул рукой в сторону Пянджа, – тоже вроде бы наши, верно? Так что каких-то серьезных диверсий ждать нечего, духам и у себя дома работы хватает. Никаких шпионов, как в кино, здесь тоже быть не может. У нас другие нарушители – торговцы наркотой. Понимаешь, в Афгане полно конопли и мака, из них гонят всякую дурь и тащат ее к нам, через кордон. Знаешь, какие бабки они на этом делают? Жуть! Мы, конечно, многих берем, но, в основном, так – мелочевку, тех,
кто прет
– Это как?
– А вот, например, как. Сидит наш боец-погранец в секрете, видит – с того берега лодочка резиновая отчалила или просто камера от ЗИЛка, а в ней какой-нибудь дух немытый с мешком дури. Ну, наш доблестный боец, естественно, сообщает на заставу: там-то, мол, замечен нарушитель, его сносит течением туда-то… Тревожная группа, понятно, мчится галопом к тому месту, где этот дух должен причалить. И наш доблестный боец тоже топает вслед за лодкой вниз по течению, ему же тоже хочется нарушителя взять и отпуск получить. А дух в лодчонке гребет себе не спеша, его сносит все дальше и дальше… Бывает, что такой селезень подсадной и рискнет пристать к нашему берегу, а бывает – поплавает и повернет назад. Вот… А в это время… Что?
– А в это время серьезные ребята по-быстрому переправляются на оставленном участке, так? – догадался Саша.
– Соображаешь, Санек! – одобрительно усмехнулся ефрейтор. – Толь-
ко плывут они уже не с мешком маковой соломки, а с солидным грузом героина, который не одну тысячу стоит, ясно? А границу перешли – и все, поминай как звали, здесь эти ребята уже как у себя дома! У них тут свои людишки, свои маршруты транспортировки… Так что если мы этих хмырей болотных здесь не прищучим – кабздец, поедет афганская дурь гулять по просторам нашей необъятной родины…
– Вань, так если все это известно, почему не сделать засаду и не взять их на этом месте?
– Ишь ты умный какой! – засмеялся Скребнев. – Да только на том берегу тоже не дураки! Они тоже за нами следят, переговоры наши слушают, и оптика у них – будь здоров! Так что если наш боец-погранец в секрете останется, эти ребята через речку не сунутся. А бывает, что и еще одного селезня запустят '- чтобы проход себе расчистить…
– Да, интересно… – задумчиво согласился Белов. – Как игра в кошки-мышки…
– А ты думал? – хмыкнул Иван. – Это, брат, граница. Тут соображать надо… Вот, к примеру, есть такой человек
на том берегу – Хромой Сабир. Самый ушлый из всех торговцев. Мы про него уже столько знаем, что книжку можно написать! И селезней его подсадных раз десять брали, и какие только засады на него не устраивали – а самого взять не можем! А он, гад, в прошлом году Толика Варганова подстрелил, еле спасли парня! И ведь, наглец, ходит через кордон как к себе домой, я сам его хромые следы на берегу видел! Вот бы кого взять!
– Я возьму, – вполголоса, но
– Ну-ну… – покосившись на приятеля, пробормотал Скребнев.
На границе было очень интересно, но куда интереснее Саше было у собачьих вольеров. Он должен был принять у Ивана собаку – немецкую овчарку Дика, и для того, чтобы пес быстрее признал нового хозяина, Скребнев часто брал с собой Белова.
Они вместе кормили Дика, занимались с ним на полосе препятствий, просто сидели втроем где-нибудь в теньке. Пес, поначалу ни в какую не желавший подпускать к себе незна-
комца, постепенно привыкал к своему будущему хозяину. Сперва с откровенной неохотой, словно через силу, а потом все уверенней и четче он начал выполнять Сашины команды. Впрочем, как только Белов прекращал занятия с собакой, Дик тут же направлялся к Ивану, жался к его ногам, ласкался, будто извиняясь перед настоящим хозяином, что позволил себе послушаться кого-то другого.
Вообще, псом Дик был уникальным. Мало того, что на его счету было полтора десятка нарушителей, он еще и обладал совершенно исключительным даром – Дик умел… говорить!
Без малого два года назад зеленый салажонок Ваня Скребнев случайно увидел по телеку коротенький сюжетец откуда-то из Америки об удивительной собаке. Лохматая дворняжка издавала невнятные звуки, отдаленно напоминавшие человеческую речь. При этом автор репортажа утверждал, что этот занюханный американский Бобик знает несколько слов и довольно четко их произносит. Ваня тогда только что получил Дика и во всеуслышанье заявил – его пес тоже будет говорить! Скребнева подняли на смех, но
он уперся и поспорил, что через полгода Дик скажет как минимум три слова.
Уже через неделю на заставе об этом споре забыли все, но только не сам Ваня. Он целыми днями пропадал у вольеров, часто, забрав днем Дика, уходил с ним куда-то в горы и возвращался только к вечеру. А через полгода Скребнев продемонстрировал сослуживцам чудеса дрессировки.
Повинуясь командам хозяина, Дик произнес три обещанных слова: «мама», «Ваня» и «атас»! Причем если «мама» звучало абсолютно четко, то «Ваня» больше походило на «Аня», а «атас» и вовсе не было похоже ни на что, но зато произносилось Диком с такой уморительной гримасой, что восхитило пограничников больше двух других.
Дик и Скребнев мгновенно стали знамениты, их даже однажды возили в отряд – на показательные выступления перед маловерами из штаба. А злые языки утверждали, что ефрейторскую лычку Скребнев получил именно за это свое неординарное достижение.
Вот какая особенная собака досталась Саше!
Белов привязался к Дику всей душой. Как когда-то Ваня, иногда он брал пса из вольера и уходил с ним в горы. Развалившись в тени какого-нибудь кустарника, он доставал письма – от Лены, от мамы, от друзей – и читал их лежащему рядом псу.