Молох Империи
Шрифт:
После этих слов Мэк понял, что перед ним какой-то фанатик, приверженец какого-то идиотского культа.
– Кто такой твой Ихеом?
Смили вздрогнул как от удара. В уголках его глаз показались слезы.
– Воистину сильны силы темные! Разве ты не слышал про Великого Ихеома? – и, глядя на то, как Мэк с серьезным видом покачал головой, он весь как-то сгорбился.
– Ихеом – создатель. Повелитель жизни и смерти, он есть два начала: добра и зла. Он созидание и разрушение. Его власть не имеет границ, а постичь его не может никто.
– И ты
– Я был священником, имел свой приход.
– Почему же ты здесь, Смили?
Смили поднял глаза и из подлобья уставился на Мэка.
– Мой народ чем-то прогневал Ихеома. Мы жили на одной из планет в окраинном скоплении империи. Мы не вступали ни в какие связи с другими народами. И вот однажды к нам прилетели нечистые торговцы и осквернив наши устои, пытались влезть и растлить души не очень стойких наших братьев. Мы прогнали прочь нечистых и, казалось бы, все успокоилось. Но через год к нам прилетели нишиты и стали чинить свои порядки. Естественно, мы им не подчинились. Тогда, применив силу, они согнали весь мой народ и, отобрав всех священников и сильных в вере мужчин, увезли их на миры смерти. Так я очутился на Хатгале III. Что случилось с нашими женщинами, детьми и мужчинами-мирянами, я не ведаю.
– Печальная история, – кивнул Мэк, подумав, что женщины и мужчины-миряне освободились от бдительной опеки таких как этот Смили религиозных фанатиков.
Он хотел было положить руку на плечо Смили, но тот в ужасе дернулся. Мэку пришлось убрать руку. Пожав плечами, он спросил:
– А почему ты так настроен против моей прически?
– Догмы веры запрещают стричь волосы и брить бороду. Совершая подобное, человек оскверняет себя.
Мэк оглядел не слишком заросшего Смили и с трудом представил, каким он был раньше, ни разу не стриженным.
– От чего же ты позволил осквернить себя?
– Мой бригадир избивал меня. Ради великой цели, иногда стоит уступить влиянию нечистых.
– А у тебя есть великая цель?
– Есть. По воле Ихеома моему народу выпали тяжелые испытания. И если мы их выдержим, он заступится за нас. Когда-нибудь я воссоздам церковь Великого Ихеома, и тогда он явится в лучах славы и покарает всех нечистых, осмелившихся надругаться над святынями и ввергнувших в невежество его народ.
– Тогда тебе придется последовать моему примеру, Смили.
– Придется?… Никогда! Я не опущусь до такого звериного облика.
– Как же ты возродишь свою веру, если наш монитор изобьет тебя до смерти? – Мэк смотрел Смили прямо в глаза и, наконец, уловив в них страх, решил утвердить его еще больше, приукрасив свои доводы. – Я был с Хатаном, то есть нашим монитором на Хатгале, он тогда был бригадиром. Я сам лично видел, как он убил троих, когда те не подчинились ему. Убил голыми руками, перегрыз им глотки. А их было трое. Не советую тебе переходить дорогу монитору.
Судя по всему, Мэк добился необходимого эффекта. Раздираемый внутренней борьбой, глуповатый и зашоренный Смили побрел в уже выстроившуюся очередь к Кунцу.
Рядом подсел
– Салют! Ловко ты его развел, – он улыбнулся и обхватил руками согнутые в коленях ноги, – похоже, это фанатик, упертый рогами в землю. Его можно неплохо подоить. Он еще и тупой до безобразия, как я заметил.
– Слышал наш разговор?
– Слышал. Я Шедан.
– Мэк.
Они пожали друг другу руки.
– Перекинемся? – предложил Шедан.
– А есть во что?
Шедан достал и мельком показал колоду пластиковых карт.
– Да ты ловкач, однако! – восхитился Мэк. Это ж надо было сохранить игральные карты несмотря на дотошные обыски, что бээнцы учинили на Уль-Тии. – Мне показалось, что и в заднице ничего не утаишь.
– Есть парочка секретов, – уклончиво прокомментировал Шедан, – идем в палатку. В ближайшие пятнадцать-двадцать минут ничего не ожидается.
Отгородившись от всех в одной из центральных палаток, они занялись шлемом – популярной и сложной карточной игрой. Делать ставки было нечем, поэтому они ставили мнимые деньги, обязавшись, в случае проигрыша, погасить долг в будущем. Шедан оказался настоящим профессионалом, ну или настоящим шулером. Проиграв ему полсотни имперских крон, Мэк прекратил игру.
– Все, финиш.
– Да ну! Ладно, дело твое.
– Это избиение младенцев.
Шедан победно улыбнулся. В тот же миг прозвучала команда строиться.
Ровно в назначенный им самим час, Сэг осматривал построенный манипул. Он выделил несколько человек, у которых обнаружились недостатки, и приказал к утру их устранить.
Закончив осмотр, нишит объявил:
– В вашем распоряжении есть несколько минут, чтобы отбиться. Кто будет шарахаться после двадцати трех, попадет в руки патрулю. А попадаться ему я вам не рекомендую, слишком неприятно для здоровья. Кроме того, то подразделение, из которого окажутся пойманные, будет наказано ночными работами. До всех дошло? Если какой-то кретин захочет среди ночи погулять, пусть подумает о своих товарищах и о том, что ему предстоит к ним вернуться.
Сэг повернулся к Хатану.
– Монитор, командуй.
Хатан объявил отбой и распустил людей, кроме тех двух, которым еще предстояло заняться "профилактическим" трудом.
Так завершился первый день учебного лагеря будущих черных легионеров.
Вся следующая неделя была до предела насыщена изнурительными физическими тренировками. С утра и до самого заката рекрутов заставляли совершать бесконечные кроссы, марш-броски, преодолевать специально созданные препятствия. Каждый день сержант Сэг после обеда выгонял манипул на один из гимнастических городков, где показывал всевозможные упражнения, сопровождая их пояснениями. А упражнениями он владел в совершенстве. Допустив рекрутов к спортивным снарядам, он комментировал грубой бранью их попытки повторить его действия. За редким исключением, у рекрутов все получалось очень неуклюже.