Молох
Шрифт:
— Куда пойдем? — Спросил Анхель слегка повернув голову.
— Там есть утес над морем. И рядом дом.
Анхель поправил свою ношу на спине, плотнее обхватил пакет и шурша припустил бегом через траву в ту сторону, откуда дул бриз.
Он ощущал лопатками как заострились вершинки ее груди, теревшейся об него. Мягкие округлости с каждым движением упирались ему в спину, и он скоро перешел на шаг, не имея возможности поправить выступающую из брюк эрекцию. Но Саша ничего этого не чувствовала, потому что погрузилась в дрему, согреваясь
В доме на утесе горел свет, и за столом сидели двое: Татарин принимал странного гостя, и даже собаки, учуяв того, затихали.
Глава 17. Прощание
Высокая трава местами достигала ему до колен, и путалась под ногами, затягивая стопы во мрак корней. По неровному полю разнотравья бежать было опасно: он мог запнуться или даже упасть. Девушка начала засыпать, и когда он добрался до каменной гряды, ее дыхание стало ровным.
В грязно-сером, затянутом тучами, предрассветном небе стали просыпаться первые пернатые, и Анхель несколько раз озирался по сторонам из-за шелеста травы и разлетающихся встревоженных птах. Краем уха он ещё улавливал биение сердец перепелок в густой траве — древняя кровь еще теплилась внутри него, но он уже был голоден и терял сверхчувствительность.
Он не хотел беспокоить девушку, но когда переходил каменную реку, несколько неосторожных движений разбудили Сашу. Она резко дернулась и притихла, спросоня пытаясь понять, где она.
— Спи, а то тебя заберет злая бабка. — Негромко сказал он, усмехнувшись своим воспоминаниям.
Они ступили в лес, и девушка стала беспокойно крутить головой в поисках знакомых ориентиров.
— Что? — Непонимающе спросила она.
— Ну… так говорят там, откуда я родом, что если не будешь спать, тебя заберет Шамус Баба с железным молотком и клещами. — Анхель, присев, наклонился и подтянул ее повыше, покрепче схватившись за теплые мягкости в стеганом одеяле. — Дети ее боятся.
— Это кто-то вроде нашей Бабы Яги? — сонно спросила она, сбрасывая остатки дремы и устраиваясь поудобнее на его спине. От его волос и кожи приятно пахло клевером и железом. Это было одно из тех сочетаний, которые ассоциировались у нее с ранним детством, еще до того как началась война, и она оказалась в другой семье. Она помнила пластинку со сказками, браслет из полевых цветов и железный ящик, в котором она спряталась от обратившейся матери.
— Наверное, — задумчиво протянул он, огибая низкие еловые ветки. — Шамус Баба, это злая колдунья. Она живет в скалах и ест маленьких детей.
— А вдруг она не злая. Наша Баба Яга не злобная изначально. А просто… сама собой. Хотя она тоже ест детей. — Путанно объяснилась Саша, думая о матери.
— В каком смысле? Ест детей и не злая? — Удивился Анхель. Ему хотелось рассуждать с кем-то о таких вещах, в которых нет смысла врать или получать выгоду. Он уже и забыл такие простые разговоры.
— Ну…
— А может она была первым вампиром? Не живая и не мертвая. И ест людей. — Предположил Анхель. Он вдруг понял, что никогда не интересовался историей этого феномена, а сейчас у него была отличная возможность узнать больше об источнике вампиризма, находясь рядом с одним из самых старых из ныне живущих кровопийц.
— А как же нога? Разве у вампира может быть кость вместо ноги? — Саша много лет назад читала, что первым вампиром могла быть женщина. СМИ считали ею Лилит, но Баба Яга могла быть старше ветхозаветной Лилит. — Если она существовала, то точно была бессмертной и очень могущественной. Все женские сущности очень сильные и древние. Намного старше и сильнее патриархальных богов.
— Нет. Мужчины боги сильнее. — Возмутился Анхель, перешагивая через поваленное толстое дерево. — Аллах, Зевс. Это всё мужчины.
Его детство хоть и прошло без принудительного религиозного воспитания, и все же он рос в мусульманской стране, где атеистами были только иностранцы.
— Они все не древние, — ответила Саша, — это молодые боги, придуманные правителями-мужчинами примерно пять тысяч лет назад на замену женским богиням матриархата. Но есть богини, которых не смог затмить ни один новый патриархальный божок. Им по тридцать тысяч лет. Тогда — все боги были женщинами.
— Не может быть… — Мир, в котором женщина управляла бы мужчинами, не был для него кощунством, однако он просто не мог себе представить арабский матриархат.
— Думаешь, мужчины в Греции позволили бы стать богиней охоты женщине Диане, а богине войны и мудрости еще одной женщине — Афине? Нет. — Пробурчала Саша, внутренне заступаясь в этом споре за весь женский род до и после нее. — Они стали богинями, потому что были ими до греков, до всего этого. Их не смог победить даже приход железного века, потому что женская сущность божественна по природе, она создает жизнь. В этом ее сила.
Когда она договорила из-за деревьев мелькнул огонек деревянного дома. И Анхель уверенно направился туда.
— Это звучит как феминизм. — Вполголоса проговорил он.
— Это история. — Укладываясь щекой на широкое плечо, прошептала Саша. — Феминистки считают, что оба пола равноправны, они отрицают разницу наших сущностей. А я считаю, что мужчины и женщины разные от природы. Такой вот я сексист.
Анхель опустил девушку на землю возле крыльца и двери на темном дворе и внимательно посмотрел в ее лицо.
— Тогда я тоже сексист. А ты… как думаешь, ну, два сексиста вроде нас с тобой когда смогут заняться сексизмом вместе?