Молот господен
Шрифт:
Ни один человек не смог бы действовать лучше, и все добрались до ближайших запасных модулей прежде, чем корпус корабля треснул - к счастью, лишь в одном месте. Напяливая свой скафандр, капитан Сингх сделал быструю перекличку и, как только вся команда откликнулась, попросил Давида доложить обстановку.
– Наше продолжительное давление, должно быть, ослабило участок поверхностного слоя Кали. Он разошелся. Вот картина разрушений снаружи.
– Колин, вы видите это?
– Да, капитан, - отозвался ученый из своей спасательной капсулы. Кажется, эта трещина ушла по меньшей мере на метр. Я удивлен.
– Пока нет. Давид, доложи, как с целостностью корабля.
– Из первого отсека вышел весь воздух. Когда корабль получил пробоину, мы как раз ударились о Кали достаточно сильно для того, чтобы произошла утечка. Больше повреждений у "Голиафа" нет, но, когда он сдвинулся с места, леса пробили бак номер три.
– Сколько водорода мы потеряли?
– Весь. Шестьсот пятьдесят тонн.
– Черт! Это весь наш резерв для отступления. Ну что же, давайте начнем приводить дела в порядок.
***
– Капитан Сингх докладывает Космическому патрулю. У нас проблема, но не серьезная - до поры до времени.
– Очевидно, длительное давление ослабило поверхностный слой Кали непосредственно под кораблем, и он разошелся. Мы пока точно не знаем почему, но образовалась небольшая трещина - около одного метра. Единственное и легко устранимое повреждение "Голиафа" - утечка в одном отсеке.
– Однако мы потеряли весь остаток топлива и поэтому больше не можем влиять на орбиту Кали. К счастью, как вам известно, несколько дней назад мы вышли в безопасную зону. Согласно последним оценкам, теперь мы пройдем в стороне от Земли на расстоянии свыше тысячи километров - конечно, исходя из предположения, что Стромболи не сталкивает нас обратно на орбиту, грозящую катастрофой. К общей радости, его извержения, кажется, ослабевают. Сэр Колин полагает, что он истощает свой запас пара - в буквальном смысле...
– Этот несчастный случай - вернее, происшествие - означает, что мы прочно засели на Кали. Но и это не должно представлять никакой проблемы. Мы вместе обогнем Солнце и дождемся, пока наш собрат "Геркулес" подхватит нас отсюда.
– Мы все пребываем в бодром расположении духа и с нетерпением ждем, когда через тридцать четыре дня благополучно пролетим мимо планеты. До свидания, капитан Сингх, борт "Голиафа".
***
– Знаете, Боб, - сказал сэр Колин, - вы заговорили, как пилот самолета в старом фильме XX века. "Леди и джентльмены, эти языки пламени, вырывающиеся из двигателя, совершенно в порядке вещей. Через минуту стюардесса предложит вам кофе, чай или молоко. Приношу свои извинения, что на борту нет чего-нибудь покрепче - правилами это запрещается..." Хотя ситуация отнюдь не показалась капитану Сингху очень забавной, он должен был признать, что порой даже легкий юмор оказывает значительную помощь.
– Спасибо, Колин. Это утешило меня. Но ответьте, пожалуйста, на прямой вопрос: как вы расцениваете наши шансы?
Теперь настала очередь сэра Колина стать серьезным.
– Вы все понимаете не хуже меня. Все зависит от Стромболи. Я надеюсь, что он выдыхается, но ведь он также и подогревается по мере того, как мы приближаемся к Солнцу. Достаточно ли велик наш запас прочности? Или мы снова будем отброшены на встречную
ЧАСТЬ VII
Глава 41
Решение командования
На борту самолета ? 1, военно-воздушные силы, решение было единодушным: двадцать жизней не могут перевесить три миллиарда. Оставалось определиться только в одном: необходим ли второй референдум?
Результатом первого референдума стало "Да" подавляющим большинством голосов. Восемьдесят пять процентов человеческой расы предпочли попытать счастья с обломками Кали и отвергли рискованное падение целого астероида. Но, когда принималось это решение, предполагалось, что до взрыва бомбы. "Голиаф" отойдет в безопасное место.
– Хорошо бы сохранить это в тайне, особенно после всего, что сделали капитан Сингх и его команда. Но это, разумеется, невозможно. Мы должны провести референдум.
– Боюсь, что юриспруденция права, - сказал Пауэр, председательствующий на этом заседании.– Это неизбежно по практическим и моральным соображениям. Если мы не меняем курс бомбы, а нацеливаем ее на астероид, соблюсти секретность невозможно. И даже если бы мы спасли планету, наши имена навсегда вошли бы в историю наравне с именем Понтия Пилата.
Далеко не всем членам Всемирного Совета это имя что-нибудь говорило, но все согласно закивали головами. Велико же было их облегчение, когда через несколько часов они узнали, что необходимость во втором референдуме отпала сама собой.
***
– Возможно, вы подумаете, - начал сэр Колин Дрейкер, - что мне, вступившему во второе столетие, это проще. Но вы ошибетесь. У меня точно так же много планов на будущее, как и у всех остальных.
– Мы с капитаном Сингхом все подробно обсудили и пришли к полному согласию. Принять решение в каком-то смысле нетрудно. В любом случае нам конец. Но от нас зависит, как планета будет вспоминать нас.
– Как вы все знаете, эта гигатонная бомба направляется к Кали. Решение взорвать ее было принято недели назад. Нам просто не повезло, что мы все еще будем здесь, когда она сработает.
– Кто-то на Земле должен будет взять на себя ответственность за это. Полагаю, что как раз сейчас проходит заседание Всемирного Совета, и в любой момент мы можем получить сообщение со словами: "Простите, ребята, но это прощальное письмо". Я только надеюсь, что они не добавят:
"Это причиняет больше боли нам самим, чем вам", хотя теперь, я думаю, это будет абсолютно верно. Мы никогда не узнаем наверняка, но каждый из них до конца жизни будет чувствовать себя виноватым.
– Ну мы можем избавить их от этого чувства. Оценив реальность ситуации, мы с капитаном Сингхом предлагаем достойно принять неизбежное. Это лучше звучит по-латыни, хотя ныне на ней никто не читает: "Morituri te salutamus" - идущие на смерть приветствуют тебя.
– И еще кое-что мне хотелось бы добавить. Когда мой соотечественник Роберт Фолкон Скотт погибал на обратном пути с Южного полюса, последняя запись в его дневнике была следующей:
"Ради бога, позаботьтесь о наших родных". Земля может сделать не меньше.