Молот Солнца: Камень Нируби
Шрифт:
«Оказать метентару Мууну любую необходимую помощь в поисках Камня Нируби, во славу Единого Разума и следуя его повелению», — написал он все тем же мелким ровным почерком.
Подумал еще немного, макнул перо в чернильницу, постучал по промокательной бумаге и дописал постскриптум: «Мэтр Муун не должен увезти камень за пределы Плоского Острова».
И подписался: «Нунций прибрежной резиденции Верховного Магистратуса в Уис-Порте, почетный декан факультета магического права университета Гванталы Горной Симот Йакис».
Взявшись за ножницы, нунций отрезал от листа кусок с написанным текстом, скрутил
Прошел до конца сумрачного коридора, скрипучей лестницей поднялся на чердак. Там пахло птичьим пометом, курлыкали и расхаживали повсюду голуби одинаковой масти — белые с темными хвостами. Однако нунций Йакис уже умел отличать их одного от другого. Он выбрал нужного — с черным пером в правом крыле — нацепил ему на лапу специальный мешочек и вложил в него медную капсулу с письмом.
Подойдя к окну под самой крышей, нунций распахнул его, высунул наружу руки с голубем и подкинул его вверх. Крылья захлопали, голубь ненадолго завис на одном месте, а потом взвился ввысь.
Морское сообщение с Плоским Островом всегда было слабым, но голубиная почта Верховного Магистратуса работала исправно, быстро и всегда. Из фактории Чи-Бадойя голубей доставляли паромом, в клетках, а уж дорогу обратно они находили самостоятельно и безукоризненно точно. Недостатка в этих птицах не испытывали ни в Уис-Порте, ни на Плоском Острове, и в запасе всегда было их достаточное количество.
— Ищите, мэтр Муун, ищите… — пробормотал нунций, близоруко щурясь, пытаясь рассмотреть растаявшую в небесах птицу. — Мы обязательно вам поможем… Нам тоже очень хочется, чтобы вы нашли этот камень…
Глава 3
Когда сгусток пены сорвался с губ лошади и налип на плечо, Джофин Айт понял, что не уберег еще одного скакуна. Впрочем, «не уберег» — совсем не то выражение, которое подошло бы в данном случае. Он и не берег своих лошадей, и эта была уже третья, которая должна была умереть.
Все случилось еще полминуты спустя. Лошадь замедлилась, перешла на шаг, но это был не обычный прогулочный шаг, а просто лихорадочная попытка устоять на заплетающихся ногах. Три шага вперед, два шага влево, шаг назад… Джофин Айт натянул поводья, пытаясь помочь лошади удержать равновесие, хотя прекрасно понимал, что все конечно.
Ее повело вправо, задние ноги подогнулись, и она вдруг села в позу отдыхающей собаки. Послышался страшный хрип, который в этой ситуации мог означать только одно: конец близок. Но пока он не наступил, умное животное продолжало заботиться о своем седоке. Лошадь завалилась на бок, стараясь не придавить его, и он даже не упал — каким-то образом успел вытащить сапоги из стремян и приземлиться на ноги. Попятился, ожидая, что животное начнет биться в агонии, как это было прошлый раз, когда серый жеребец по кличке Ветер едва не проломил ему копытом грудь.
— Тише, Розочка, тише… — сказал он, обходя умирающее животное вокруг. — Сейчас все закончится… Не беспокойся, ты не будешь долго страдать. Ты просто уснешь…
Он достал нож и присел над несчастной Розочкой. Погладил ее по морде, потом сильно прижал к земле и перерезал артерию на шее.
—
Когда Розочка перестала шевелиться, он отпустил ее голову, потрепал по гриве и осмотрелся. До Уис-Порта было еще миль двадцать, не меньше, и их необходимо было преодолеть до того, как сядет солнце. В прошлый раз он не успел добраться до поселения к наступлению ночи — и что из этого вышло?
Ох и веселая была та ночка! Встретить даже одного мегаскорпиона — то еще удовольствие, но когда их целая стая… А ведь как-то на университетских посиделках декан Орди-Карли уверял всех, что последний мегаскорпион в Прибрежной Ойкумене был убит и превращен в чучело его двоюродным дядей мастером Орди-Форси полвека тому назад. И даже потом в музее декан показывал это чучело, скромно притаившееся между головой тираннозавра, убитого метентаром Нугом, ныне тоже покойным, и какой-то морской тварью немыслимых размеров… Вот тебе и Орди-Форси, вот тебе и великий истребитель мегаскорпионов! Не добил все-таки. И много ведь не добил…
Тогда-то Джофин Айт и потерял свою первую лошадь. Сперва он и не сообразил даже, что это такое, подумал, помнится: просто какие-то здешние твари снуют в ночи в поисках пропитания. Но когда в свете луны увидел торчащие из травы членистые хвосты с кинжальными жалами, то сразу все понял. Он вонзил шпоры в свою лошадь с такой силой, что та даже подпрыгнула и рванула вперед на сумасшедшей скорости, отчего у него в какой-то момент появилась призрачная надежда: «Уйду! Убегу! Спасусь!»
Но из травы, словно из ниоткуда, метнулся крючковатый хвост и с размаху ударил лошадь в круп…
Что уж тут сказать? Даже если бы жало не было ядовитым, такой удар не оставил бы несчастному животному никаких шансов. Жало вырвало из лошади кусок плоти, и та с оглушительным ржанием рухнула на землю, по инерции несколько метров прокатившись по влажной после дождя траве, волоча за собой седока.
Как он вскочил, он не помнил, знал только, что откатился от лошади прочь шагов на десять. А когда опомнился — в одной руке у него уже был обнаженный меч, а во второй он держал «арбак» — небольшой арбалет, из которого удобно было стрелять с одной руки. Большой убойной силой это оружие не обладало, но вполне могло отбить у противника всякое желание нападать. Впрочем, мегаскорпионов это не касалось, им было вообще все равно чем вооружена их жертва. Да и вряд ли стрела арбака могла пробить плотный хитиновый панцирь…
Он глянул на бьющуюся в судорогах лошадь и вдруг понял, что его походная сумка с письмом для мэтра Мууна и магическим камнем осталась привязанной к седлу. Вот черви земные… Без этой сумки весь поход терял смысл.
Джофин Айт кинулся к лошади, но не успел сделать и пяти шагов, как из высокой травы с неприятным песочным шорохом выскользнул мегаскорпион и замер на месте, водя высоко задранным хвостом из стороны в сторону, как будто там, на самом кончике жала, у него находились глаза, и он внимательно осматривал ими окружающую местность. Затем он, покачивая иззубренными клешнями, подполз к бьющейся лошади и одним щелчком клешни отсек ей заднюю правую ногу. Лошадь оглушительно заржала — нет, завопила, совсем как любой из сапиенсов в предсмертном ужасе.