Молот Тора

Дитрих Уильям

— Так вы являетесь вестником войны, господин Гейдж?

— Напротив, сэр, — с поклоном сказал я. — Я помог достичь мирного соглашения между моей страной и Францией, что мы и отпраздновали в Морфонтене. Мне, как американцу, довелось сотрудничать и с британцами, и с французами. Бонапарт и Джефферсон послали меня сюда как своеобразный символ мира.

Обаяние моей лучезарной улыбки могло соперничать разве что с очарованием любезной барменши.

— Неужели им удалось примириться? — недоверчиво произнес старый шотландец.

Ему давно

перевалило за пятьдесят, но выглядел он крепким как дуб, и его цепкий взгляд, похоже, вычислял все возможные выгоды со скоростью греческой абаки.

— А его спутник, Магнус Бладхаммер, — продолжил Сомерсет, — является норвежским патриотом и потомком королевского рода; по его мнению, древние скандинавы могли быть подлинными первооткрывателями этой суровой земли. Хотя пушная торговля пока проходит в жесткой конкурентной борьбе, мы — индейцы, англичане, американцы и все прочие торговцы и вояжеры — прибыли сюда вместе, объединив силы в знак мира и единства. Хотим мы того или нет, Мактавиш, Бонапарт вернул себе Луизиану, и нам необходимо с помощью Итана постараться убедить все компании в выгоде сотрудничества с учетом разных сфер влияния.

— За нами остается север, откуда поставляют самые лучшие меха.

— Совершенно верно, — согласился Сесил.

— Хорошо, если вы, господин Гейдж, разделяете такое мнение. Учитывая, что вы посланец Франции, мы охотно дадим вам посольские привилегии, вывесив белый флаг. И поскольку вы также представляете Соединенные Штаты, то можете заявить ваши права на наш скромный форт.

— Какие права?

— Мы находимся в нескольких милях к югу от установленной границы вашей родной страны. Новая крепость уже строится в Канаде, а эта будет покинута через год-другой. Возможно, с вашим прибытием завершится страшная битва, сумерки богов, и воцарится покой даже в самой Валгалле.

— Вам известен скандинавский миф о Рагнарёке, господин Мактавиш? — с интересом спросил Магнус.

— По воле случая мне довелось ознакомиться с классической историей. Периодически тщеславие побуждает меня произносить цветистые речи, и их приходится терпеть моим лейтенантам. — По его суровому лицу пробежала тень улыбки. — На самом деле я не ожидаю конца мира. Хотя, может, и следовало бы, учитывая прибытие к нам самого странствующего Одина.

Теперь Магнус отвесил ему уважительный поклон.

— Одина? — удивился Сесил.

— Разве ваш друг не говорил о своем сходстве с Одином, лорд Сомерсет? В скандинавских легендах его описывают как одноглазого бога, который пожертвовал одним глазом, дабы припасть к источнику мудрости, он странствовал в людском мире в широкополой шляпе, закутавшись в темный плащ. Осмелюсь сказать, что либо нам выпала честь лицезреть его земное воплощение, либо господин Бладхаммер стремится уподобиться главе Асгарда и Валгаллы.

— Глаза я лишился не по своей воле, — сказал Магнус, — а по вине датчан, не желавших, чтобы норвежцы узнали истинную историю своей страны.

— Но ваш

наряд безусловно легендарен! Да-да, не отрицайте, мы, шотландцы, гордимся килтами, вояжеры — поясами, а индейские воины — боевой раскраской. Все мы предпочитаем традиционный маскарад. Я подозреваю, что наша пирушка в этом году станет поистине незабываемой, учитывая, что проводиться она здесь будет, возможно, в последний раз. Хотя, безусловно, мои партнеры в первую очередь деловые люди.

— Да-да, Саймон, сначала гроссбухи, потом выпивка, — быстро провозгласил кто-то марионеточным голоском. — Сначала переговоры, потом пляски. А кроме того, все прибывшие должны закончить разгрузку.

— Но по окончании дел… — Мактавиш вызывающе усмехнулся, почти по-волчьи оскалив зубы, — я перепляшу всех вас! За исключением, возможно, Красного Мундира.

— Тебе доставили подарки для меня? — спросил индеец шотландца по-английски, поразив меня знанием нашего языка. Очевидно, он скрывал, что многое понимает из наших разговоров.

— И не только для тебя. Король Георг желает мира и сотрудничества со всеми индейскими племенами: оджибве, фокс, саук, виннебаго, меномини и даже с родственным вам племенем славных индейцев сиу.

— Вы назвали и наших врагов. Я принадлежу к племени дакота. И мои воины уничтожат для вас врагов короля Георга. Я лично сниму с них скальпы. Я съем их храбрость и украду их женщин.

Улыбка Мактавиша осталась неизменной.

— Его величество заботится о всех своих детях.

Мы вошли в дом. Выбеленные стены обширного зала приемов украшали карты внутренних территорий Канады, оленьи рога, скрещенные снегоступы и широкие шотландские мечи. На длинные столы, сервированные на полсотни гостей, выставили изысканный сервиз бело-голубого фарфора. Здесь деловые партнеры обычно заключали сделки, пока вояжеры заканчивали разгрузку. Пьяное раздолье начнется ближе к вечеру.

Я рассказал о наших намерениях исследовать земли Луизианы к юго-западу от озера Верхнего.

— Как раз эта территория перешла от Испании к Франции, — пояснил я. — Что согласуется с пожеланиями нашего нового американского президента, поскольку и Париж, и Вашингтон попросту нуждаются в полезных сведениях. И я, как посредник, способствуя взаимопониманию, надеюсь удовлетворить интересы обеих стран, как это уже случилось в Морфонтене.

— От войн к дипломатии, — одобрительно произнес Сесил.

— А Магнус заинтересован в исторических изысканиях.

— Как сказал бы господин Кант, вы крайне альтруистичны, — заметил Мактавиш, — раз желаете совершить всего лишь ознакомительное путешествие. Насколько я понимаю, в Сирии вы близко сошлись со Смитом, а в Египте с Наполеоном и вот теперь пересекли полмира ради прибытия в наши края!

— Долг призывает меня в самые разные места.

— Не правда ли, очень удобно дружить со всеми!

— Как ни странно, зачастую такая дружба оказывается чертовски беспокойным делом.