Молот Тора
Шрифт:
— Что ты успел прочесть?
— Что?
Совершенно не ожидая такого вопроса, я на мгновение застыл, перестав ползти к ней, за мной алой змейкой тянулся извилистый кровавый ручеек. Пульсирующая рана прошивала ногу стреляющей болью.
— Много ли ты успел понять?
Тут я осознал, что она говорит о золотом диске и его содержимом. Как она догадалась, что он мог быть в погребениях тамплиеров, или она давно знала о тайном тексте?
— Ты… знала?
— Что там было написано, Итан? — опять спросила она,
— Неужели ты рассчитываешь, что я расскажу тебе?
Она расхохоталась безумным смехом, отпихнув ногой обрывки листа, разрушенного ее упавшей лошадью.
— Тебе придется. Ты расскажешь мне все, потому что я буду неотступно преследовать тебя.
И с новой лукавой усмешкой, приглушив сверкающую в глазах ненависть, смешанную с какой-то потаенной, непостижимой для меня страстью, она взмахнула на прощание обломком рапиры и, развернувшись, начала медленно удаляться.
— Подожди! Вернись, черт побери! Давай покончим с этим делом!
— Ах, Итан, — опять рассмеявшись, сказала она, — наши дела только начинаются. Едва мы увидели вашу карту, как сразу исполнились смысла наши древние тексты. Те самые, что мы обсуждали на тайных собраниях ложи египетского обряда.
— Аврора!
Пристроив на плечо клинок рапиры, она вертела ее рукоятку, словно поигрывала зонтиком.
Я метнул ей вслед копье. Оно воткнулось в землю точно на полпути между нами, и она могла бы вернуться и пронзить меня до того, как я вновь доползу до него. Она могла бы пытать меня, как раненого быка, нанося рану за раной, истощив до предела все мои силы, чтобы я испустил последний вздох на этой взорванной земле, обильно полив ее своей кровью.
Но у нее были другие планы. Больше она не произнесла ни слова, даже не оглянулась. Покачивая бедрами, она продолжала удаляться от рухнувшего дерева и его кратера так спокойно, словно приняла наконец какое-то удовлетворившее ее решение. Меня бы даже не удивило, если бы она начала весело насвистывать.
Она хотела оставить меня в живых.
Ей хотелось выяснить, что я прочитал.
А когда я дополз до винтовки и зарядил ее, Аврора Соме сет уже скрылась в рощице.
Глава 44
Последующие несколько часов я помню смутно. Я пребывал в полнейшем шоке от горя, потери крови, усугубившейся электрическим разрядом, оспой, опустошившей индейскую деревню, и не мог поверить, что мы все-таки нашли древний молот Тора. Что я расскажу, если вернусь в цивилизованный мир? Что видел латинскую тайнопись, уничтоженную копытами умирающей лошади. О чем там говорилось? Я не имел ни малейшего понятия. Почему Аврора решила, что я мог что-то узнать? Об этом я имел еще меньшее представление. Куда она теперь направилась? Словно призрачное видение, леди Сомерсет растворилась в роще…
Я был совершенно один. Вокруг не осталось ни души, ни индейцев, ни бизонов, даже последние завитки дыма уже
Перевязав как можно лучше раненую ногу, я глотнул грязной воды из глубокой лужи. Дождь все еще не прекратился.
Используя топор Магнуса в качестве своеобразной мотыги, я начал рыть три ямы, чтобы похоронить Пьера, Лягушечку и Намиду. Копая землю, я отметил, что земледельцы порадовались бы такой хорошей почве. Отличная земля для мелких фермеров, о которых говорил Джефферсон. И вполне подходящее место для жизни простых смертных.
Какую цену заплатили мы с друзьями за эти географические сведения!
А что может заинтересовать Наполеона? В этих краях могут затеряться целые армии.
По-моему, у меня созрела одна идея относительно того, чем могла бы стать Луизиана.
Вот так, в блаженном тумане, блуждали мои мысли. Изрядно выдохшись, я закончил земляные работы, выкопав рядом три ямы. Сначала я закрыл глаза Намиде и как можно мягче опустил ее в землю. Следующей настал черед отважной обгоревшей Лягушечки, которая завладела божественным огнем, чтобы отомстить за Пьера. И напоследок сам Пьер, его одежда тоже слегка обгорела, тяжелый хлыст треклятого Сесила Сомерсета оставил на его теле кровавые раны. Мне не удалось защитить никого из них.
Дождь начал ослабевать, я уже засыпал первые две могилы и, подойдя к третьей, набрал полные пригоршни земли, чтобы бросить их на тело Пьера.
Вдруг Пьер кашлянул и начал отплевываться.
— Что ты задумал, осел?
Я отшатнулся от его могилы, словно со мной заговорил сам дьявол. Клянусь молнией Франклина! Француз прищурился, зажмурив глаза от падающих ему на лицо дождевых капель, и поморщился.
— Почему я лежу в какой-то яме?
— Потому что ты умер! Аврора застрелила тебя!
Неужели начали сбываться мечты Магнуса о воскрешении?
Произошло ли с ним какое-то загадочное волшебство?
Вояжер медленно поднялся из той могилы, где я хотел похоронить его, и с хмурым неверием окинул пристальным взглядом кратер, зарубленную индейскую лошадь, вывороченный пласт переплетенных корней и протянувшийся по лугу раблезианский ствол Иггдрасиля.
— Mon dieu, американец, какую катастрофу ты здесь учинил?
Я не смел дотронуться до него, боясь, что моя рука пройдет сквозь его призрачную грудь. Может, у меня начались галлюцинации?
— Она же выстрелила тебе в спину! И мне показалось, что не промахнулась.
Он завертел головой, словно пытался лично убедиться в том, есть ли у него на спине зияющая рана, но бросил попытки, поморщившись и застонав от боли.
— По-моему, она не промахнулась, приятель, и от ее выстрела я лишился сознания.
— Как же не промахнулась?
— Да, удар был дьявольски точным.
И тогда, по-прежнему сидя в грязной яме, он осторожно закинул назад руку, запустил ее под свою разодранную рубаху и, мучительно скривившись, вытащил веревку со странной подвеской…