Молот заката
Шрифт:
– Не могу, господин, все тело судорогой свело, – поклонился чернокожий слуга.
– Ах да, я и забыл. Ну, потом поучишь его манером. А сейчас развяжи раба и загони в клетку к пустынникам.
– Так он же светлокожий, хозяин?.. – удивился слуга.
– Я знаю, Ибрагим, знаю. Делай, как я приказал. Он потом сапоги мне лизать будет, чтобы пожить отдельно.
– Будет исполнено, господин.
Ибрагим ловко распутал узлы ремней и, подхватив под руки обессиленного раба, потащил его к клетке. Там уже сидели трое мужчин в грязных свободных одеждах,
Один из пустынников, седой, с редкой бородкой плюнул в сторону Шургара.
– Гяур, бледнокожий аяксиль. Ночью бурмек делать будем.
Он закрыл глаза и потерял интерес к новому пленнику.
Шургар с трудом дополз до противоположной стороны клетки и упал на спину. Он не обращал внимания на слова других рабов. Закрыл глаза и приступил к медитации.
Со стороны могло показаться, что он спит или умер, но Шургар медитировал. Восстанавливал силы, разгонял кровь и собирал внутри себя, в районе солнечного сплетения, Арану – психическую энергию. Он видел, как внутри него разрастается из маленького огонька желтое солнце, и успокаивался.
Наконец пришло время, когда он мог спокойно подумать о том, что с ним произошло, и о своем будущем. Он не боялся рабства и готов был бороться за свою свободу, но он также понимал, что попал в ситуацию, когда предпринимать что-либо кардинальное было еще рано.
В тот раз его подловили, когда он был беззащитен. Сначала оглушили, потом связали и истязали. Ему не давали времени прийти в себя. Арану он исчерпал по пути сюда. Теперь же он мог думать и анализировать. Этот мир непрост. Надо осмотреться, узнать получше этот мир. Чем он опасен и как тут можно выжить.
Обратно Шургар мог вернуться только с Шузмаралом, и ради этой цели он готов был потерпеть.
Инквизитор испытывал сильную жажду, но чем сильнее была жажда, тем больше его воля собирала энергии из окружающего пространства. Тут была магия, но неровно разлитая в эфире. Не так, как у него дома, а полосами, обрывками. И он подполз к тому месту, откуда ее можно было постепенно качать.
Весь остаток дня он не шевелился. Ибрагим сквозь прутья озабоченно ткнул его палкой.
– Ты не сдох там, раб? – спросил он и услышал спокойный ответ:
– Нет.
– Ну, тогда ладно. Пить будешь?
– Нет, – снова прозвучало из-под плотно сжатых губ раба.
– Сдохнуть собираешься?
– Нет.
– Нет, нет, – проворчал Ибрагим. – Странный ты раб. Ну, смотри, ночь близко… – Что Ибрагим этим хотел сказать, Шургар не понял и не придал этому значения.
Когда стемнело, Ибрагим улегся под полотняным навесом в гамаке. Но зашевелились рабы в клетке с Шургаром. Инквизитор продолжал лежать с закрытыми глазами. Он слышал каждое их движение и слово и был готов Ко всему.
– Шамиль, уршага эль марнас, – прошептал один из них. – Перуз, уршага эль дераза.
– Может, он сдох? – прошептал кто-то из рабов. – Ильшех ор вазир.
– Ну и что, что не шевелится, – ответил
– Если он муршаз, я не буду с ним делать бурмек…
– Хватит болтать, хозяин специально его сюда посадил, чтобы смирить…
Шургар слышал их разговоры то на понятном языке, то на непонятном, но ясно сознавал, что рабы хотят с ним сделать какую-то гадость. А что могут сделать три здоровых мужика с одним? Шургар слушал и думал. Калечить его не будут, он ценная вещь. Остается одно… его хотят изнасиловать. Такое он уже проходил во время учебы в ордене. Среди послушников царили жестокие нравы. Так испытывали его волю. Слабые и не способные сопротивляться погибали. Он тогда не сдался и сейчас не доставит этим скотам удовольствия. Он уже сильный и искушенный посвященный.
– …Шамиль, уршага ему на ноги. Ты, Перуз, руки держи и рот прикрой, чтобы не закричал. Я ему штаны урмиз и первым буду бурмек делать.
Из соседней клетки донеслось:
– Вы бы хоть бессильного не трогали, шакалы.
– Сам шакал, пасть закрой. Не то в рот бурмек делать буду.
– Тьфу на тебя, сволота пустынная. Чтоб ты сгнил от своих похабный затей, урод…
– Сам первый сдохнешь, бледный гяур.
Шургар, не открывая глаз, произнес:
– Я вам вырву то, чем вы собираетесь бурмек делать. Потом сами под бурмек попадете.
– Ожил гяур. Хватайте его! – прозвучал громкий шепот, и трое мужчин одновременно бросились на лежащего на спине инквизитора.
Первый попал под удар ноги. Самый низкорослый. Ему прилетело в пах. Удар был такой силы, что он отлетел к противоположной стене клетки. Пустынник, взвыв, ухватился за пах. Второму Шургар врезал кулаком в то же место, и тот упал рядом, громко застонав. Самому главному насильнику, что был с опущенными штанами, он ударил под дых, ухватил рукой за его хозяйство и сжал кулак.
Дикий рев раненого зверя, переходящий в поросячий визг, прокатился над рынком рабов. Испуганный Ибрагим выпал из гамака на песок и, суматошно ища фонарь, стал ползать на четвереньках по песку. А отчаянный крик человека, которого, казалось, разрывали свирепые тигры, носился над берегом и пробудил всех в округе. Зажглись факелы у соседних торговцев живым товаром. Из своей палатки выбежал испуганный Раам с кривым мечом в руке.
– Ибрагим! – заорал он. – Что случилось? Кто напал? Кого убили?
– Не знаю, хозяин. Я лампу потушил и не могу ее найти.
– Идиот, – воскликнул Раам и, забежав обратно в палатку, вышел с масляной лампой. Поднял над головой и застыл от удивления.
В клетке сидел новый раб. Он, схватив пустынника за уд, сжимал его в руке. А тот орал так, словно его терзал тигр. Два остальных пустынника валялись по углам клетки и громко стонали. В соседних клетках, задыхаясь от смеха, хохотали рабы.
– Эй, инквизитор, ты что делаешь? – воскликнул Раам.
– Я хочу оторвать ему то, чем он хотел делать бурмек, – невозмутимо ответил раб. – Я их предупреждал, а они не поверили.