Молот. Начало пути

Дамиров Рафаэль

Бум! И молот размозжил ему голову, вдавив череп в стену…

Прикончив его, я выиграл время. А искать меня в любом случае будут – теперь я персона нон грата. А в этом мире разговор с такими короткий – клинок в бок и в канаву.

Я обшарил тела, разжившись десятком золотых, двумя боевыми ножами, стилетом, удавкой и заплечной сумкой. Сняв с одного из трупов плащ-накидку, я завернул в нее молот – узнаваемость мне ни к чему. Лучший боец – это не тот, кто одержал победу, а кого не обнаружили.

– Убийца! – где-то в конце

переулка заверещала уставившаяся на меня баба.

Я накинул на голову капюшон трофейной накидки и юркнул в подворотню.

* * *

Таверна постоялого двора встретила запахом жареного лука и пива. Изрезанные дубовые столы почти все заняты оживленно болтающей разномастной публикой. Никто не обратил на меня внимания.

– Жареного мяса и кувшин пива, – я кинул хозяину заведения, восседавшему за стойкой из черного камня, один золотой. – Еще нужна комната на ночь, лучшая, что у тебя есть.

Глаза трактирщика блеснули. Я понял, что один золотой – слишком высокая плата за требуемые услуги. Ну да ладно… Сделаю вид, что так и надо. Главное, себя не выдать, а завтра поменяю место дислокации. Как говориться: «Утро вечера дряннее».

Комната, в которую я заселился, оказалась просторной. Пока прислуга таскала горячую воду в огромную кадку посреди комнаты, я валялся на большой резной кровати, в изголовье которой торчали чучела зверей. Сытый и хмельной после местного кислого пива, я размышлял о путях возвращения домой.

Подлая мыслишка свербила сознание. А оно мне надо? Так ли я хочу вернуться туда, где вновь стану винтиком госмашины… Как сказал кто-то из классиков: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Лет через пять спишут по выслуге, а дальше работа охранником, – телевизор-диван-пиво, – и медленное угасание боевого офицера. А в худшем случае – пьяная драка в баре с быдлом, не уважающим законы чести, и срок за причинение тяжких телесных. У нас за собачью преданность обычно вознаграждают костью…

Ни котенка, ни щененка… Жена погибла, не успев родить, а от других не хочу. Не могу… Может оно и к лучшему, что ведьма выбрала меня… Если кажется, что надо что-то менять в своей жизни – то это не кажется.

– Все готово, господин, – прервала мои мысли наливная тетка в белом фартуке, указав на дымящуюся кадку и чистое полотенце.

Я запер дверь на засов и нырнул в бадью. Два дня уже не мылся! За это время успел побывать пленником, рабом, гладиатором, вольным человеком, убийцей и человеком вне закона. Да-а… Карьера прет!

* * *

Хор петухов разбудил с рассветом. Спать пришлось в одежде, на случай непредвиденной опасности. Но вроде все обошлось. Если ночью за мной не пришли, значит, никто не узнал в усталом путнике вчерашнего героя арены.

Выходы из города наверняка уже перекрыты, а по улицам рыщут стражники. Но фотки моей ни у кого нет. Искать будут рослого человека в рваных кожаных доспехах

и с молотом в руках, так что антураж пора менять. Зачастую наша жизнь зависит от способности убеждать, что мы те, за кого себя выдаем…

Наскоро перекусив остатками жареного мяса и накинув трофейную плащ-накидку, я поспешил на рынок. На прилавках вовсю шла торговля. Чумазые торговки и холеные пузаны в узорчатых халатах, шныряющие воришки и солидные мужи в кафтанах – все смешалось и двигалось. Рынок жил своей бурлящей жизнью. Это единственное место в любом городе, где все равны. Потому высокоблагороднейшие и утонченные натуры избегают таких мест, предпочитая бутики и обособленные магазины.

Я остановился у лавки с копченым мясом. Заботливая торговка пыталась взвесить старушке десять фунтов мяса так, чтобы той нести было не тяжело. Я поймал за руку ушлую тетку, когда та подсунула под чашу весов маленькую гирьку.

– Мадам, я служитель королевского ведомства в области управления делами казначейства и торговли, – обратился я к торговке. – Если не хотите потерять это место и получить штраф, отдайте бабуле выбранный товар за полцены. А мне заверните самый ароматный окорок и буханку свежего хлеба.

Тетка, хлопая глазами и раскрыв рот, спешно исполнила мою просьбу. Запасшись провизией, я заглянул в одежную лавку. Стены завешаны плащами, рубахами и прочим тряпьем. Запах дубленой кожи и воска смешался с приглушенным светом лампад.

– Что вам угодно, уважаемый? – юркий старичок скептически разглядывал меня.

– Подберите мне одежду для полной смены наряда.

– Да, конечно! – оживившись, старик бросился предлагать мне свои тряпки.

Мой рост и спортивное сложение вполне вписывались в местные мужские стандарты и проблем с выбором одежды не оказалось.

Я присмотрел наиболее удобные, не слишком броские, но крепкие вещи, облачившись в черную ситцевую рубаху, коричневую тунику из оленьей кожи на шнуровке с капюшоном, штаны из мягкой кофейной замши и высокие сапоги из телячьей кожи. Подпоясавшись широким ремнем с вышивкой, дополнил одеяние легким плащом из стриженого меха куницы, а на голову повязал платок из тонких кожаных лоскутов.

Ну вот! Подумал я, глядя в тусклое кривое зеркало. Наступает следующая ступень «карьеры» – бродяга-странник.

– Сколько с меня? – спросил я, уловив на себе хитрый взгляд торговца.

– Тебе в дар, Молот.

– Ты узнал меня, старик. И не боишься, что поплатишься жизнью? Наверняка тебе известно, что за меня назначена награда.

– Узнал, но не сразу. Нет, не боюсь… Если бы я хотел получить награду, то вызвал бы стражников по-тихому. И ты меня не убьешь, потому что знаешь, что я прав. Меня зовут Рон, – старик учтиво поклонился. – Скала, которого ты пощадил и даровал свободу – мой племянник. Он единственный, кто остался у меня из родных. Я бесконечно тебе благодарен, Молот…