Молотов. Полудержавный властелин
Шрифт:
— Они из-за того не хотят печатать, что я провожу линию: вы последовательно отстаивали ленинизм.
— Будут все время путать. Надо, чтоб партия шагала после серьезной проверки в каждом вопросе. И очень трудная будет полоса, очень трудная. Ни у Ленина, ни у Сталина нет этого.
07.11.1985
Снова говорим о моем очерке.
— Там есть такие отдельные места… Перехваливать не надо. Не надо, — замечает Молотов. — И такое есть: Рыков и Молотов были из одной деревни, оба заики. Зачем это? Неприятно.
В семейных делах, в товарищеской среде можно, но печатать не надо. Афанасьев, редактор «Правды», должен
09.03.1986
Кино
Меня попросили молодые киношники уговорить Вячеслава Михайловича сняться для документального фильма. Начинаю с ним разговор:
— Разрешите им. Хорошие ребята. Они хотят так снять: мы с вами сидим за столом, я задаю вопросы, вы рассказываете. Несколько минут. Пусть для истории останется.
— Не очень мне хочется. У меня искривляется лицо.
— Ничего оно не искривляется. Нормальное.
— Да, но немножко в напряжении. Я не понимаю некоторые вопросы.
— Самые простые вопросы — о Ленине, о Сталине. Вы же столько знаете интересного!
— С пустыми словами неудобно.
— У вас нет пустых слов.
— Ас серьезными делами я не готов. Обойдется без меня, — говорит он, как бы не слыша мою фразу и продолжая свою предыдущую.
— Без вас история не обойдется. Надо оставить для молодежи.
— Моих портретов много.
— Портреты — одно дело, а это в виде беседы будет.
— Надо хорошо подготовляться, а я вот не могу.
— Не надо готовиться. У вас пойдет. Они снимут и выберут самое интересное.
— Не хочется очень заниматься пустяками.
— Я понимаю, что время дорого, но это ненадолго, а память хорошая останется. Я тоже сначала подумал, не стоит вас тревожить, а потом решил: нет, все-таки стоит.
— Вы преувеличиваете: им заработать надо.
— Заработать они могут больше на других. Молотов почти согласился, но съемка не состоялась: через несколько дней зять отговорил его.
25.01.1986
В следующую нашу встречу Молотов продолжил разговор о записке Грунина:
— Эту записку я прочитал еще раз. Она кажется не совсем ясной. Он почти считает, что не получилось ничего, никакого социализма нет. Он между крайностями колеблется. Но все-таки власть удержали, промышленность в руках государства, жизнь крестьянства пошла по пути коллективизации — советская, новая жизнь, сломано то, что было очень трудно сломать. Идем мы вперед через противоречия, и они будут еще не одну пятилетку, так что надо набираться упорства и понимания того, что происходит. Противоречия в нашем социалистическом обществе еще существенны, но не они берут верх, хотя они тоже свое дело делают, а все-таки победит основная линия — диктатуры пролетариата. А у автора получается: чиновники всем владеют. На практике чиновники очень много захватили в свои руки, но это категория, у которой голова почти оторвана. Трудности остаются.
Поэтому я два раза прочитал. Эта записка отражает почти пессимистический взгляд на наше положение. А движемся мы вперед; несмотря на то что много старого еще висит на нас, как гири на ногах, так что ходить очень трудно. Но нет таких сил, которые могут нас повернуть назад. Мы неуклонно идем вперед, но медленнее, чем желательно. Вот мое мнение. Не знаю, как ваше.
— Что ему можно посоветовать?
— Во-первых, продолжать ту линию, которую мы ведем, она ленинская, она социалистическая, но не полностью — надо усиливать социалистические элементы и в хозяйстве, и в культуре, и в самой партии. Это
— Мне не все ясно. Он видит наши недостатки и думает, как их исправить.
— Я об этом и говорю. Мы идем вперед, но остается много трудностей, в том числе возникают те трудности, которые, казалось бы, были преодолены легко, а легко нам ничего не дается, потому что мы живем, по существу, в мелкобуржуазной стране. И строим социализм и идем к коммунизму, потому что власть и авангард народа твердо держатся за политику, которую проводит партия. Вот главное.
Авангард у нас остается, укрепляется, социалистический, коммунистический, это главное. Впадать в пессимизм неправильно. Наша работа в Советском Союзе имеет влияние на все человечество, идет вперед, в общем, успешно, но медленно. А иного и быть не может. Есть еще и троцкисты, и бухаринцы, они подчеркивают наши трудности и недостатки, они выразители отчаяния и неверия, будто мы идем не вперед, а назад. Это неправильно. Через пять — десять лет у нас будет пояснее, но трудности останутся очень большие. Сверх того, что делается, что-то конкретное я не могу сказать, но считаю, что делается неплохо. И наша работа настолько глубоко в народную жизнь вошла, что повернуть назад уже невозможно. А людей, которые будто бы смогут предложить что-то новое, по-моему, еще мало. Не накопились эти новые элементы. Никто новый не выдвигается, не заметно? О ком разговаривают, о каких статьях? Да, выдвинулось немало новых, но они не проверены в большом масштабе. Такие вот дела.
Вот тут и почешешь затылок — был ли ты сегодня в бане?
— А как вы относитесь к тому, чтобы Советам больше власти дать?
— Это правильно. Надо. Только не так быстро это получится, потому что у нас грамотность-то мала. То есть сегодня прочитал, понял, но надо еще обдумать, как действовать. Это партия делает, по-моему, правильно. Не торопит слишком.
В своей записке он в отчаяние не впадает, но хочет все обострить, и создается картина довольно тяжелая, что уже выпустили власть из рук большевики и командуют люди, на которых нельзя положиться. Но в том-то и дело, что пока что не выпустили власть, а ведут борьбу в общем и целом успешно, и где не удается двигаться вперед, кое в чем возвращаемся назад, к буржуазным правилам. Если б не было марксизма-ленинизма, было бы плохо. А марксизм-ленинизм показывает, что можно преодолеть все эти трудности, но надо упорствовать в своем марксизме-ленинизме на практике.
— Бывший президент Франции Жискар д'Эстен, посетив кабинет Ленина, сказал: «Теперь я понял, в чем сила Ленина: в его бескорыстии. Он всего себя отдал народу. И такой человек не мог не победить, было бы несправедливо, если бы он не победил!»
— Он неглупый человек и понимает, что все идет не к капитализму, а в другом направлении, и так сказал, чтоб видели, что он справедливый человек, — говорит Молотов. — Распутин что-нибудь новое готовит?
— Написал новую повесть «Пожар».
— Я чувствую себя так, что почитаю немного, и у меня голова уже отяжелела. Вчера — интересная статья, речь Фиделя Кастро, — хотел почитать, но не могу. А вы что читаете?
— Черчилля. Ругает вас, что вы помогали Гитлеру в сороковом году, когда Франция воевала. Поздравили Гитлера с победой над Францией… Знали бы Сталин и Молотов, что через год им придется воевать с Гитлером!
— Знали, прекрасно знали. А Черчилль провалился. Он не видел перспективу. Не хотел, вернее, видеть. Он человек с большим характером, упорством. Но характера мало, надо понимание иметь.