"Молва"
Шрифт:
лежали в засаде под Нерубайским и ждали врага.
«Вот и вернулись, курлычут... — На глаза Яши
набежали слезы. — Только этого не хватало!» — мелькнула
мысль, и Яша до боли закусил губу.
У моря «оппель» остановился.
— Жди нас тут, — бросил Харитон шоферу.
Яша заметил, как шофер покосился на него и
опустил руку в карман. Заметил он и то, что неподалеку,
приткнувшись к дереву, стоит еще один «оппель». Стало
быть,
Яша выбрался из машины, постоял немного, вдыхая
свежий, пьянящий воздух, и вдруг странно качнулись
верхушки пирамидальных тополей, поплыла из-под ног
земля...
— Что с тобой?
Харитон встревоженно подхватил его под мышки,
участливо заглянул в глаза...
— Ничего... это я так, нога подвернулась, —
отстраняясь от Харитона, ответил он, стыдясь охватившей его
слабости и того, что ее увидел враг.
104
— Нет, нет, это от воздуха, от свежего воздуха...
Харитон суетился, не отпускал Яшу. Говорил он
негромко, так, как обычно говорит врач у постели
больного.
— Тебе надо больше, как можно больше гулять.
«Подлец!» — с ненавистью подумал Яша, до боли
закусив нижнюю губу.
Море штормило. Погоняя друг друга, к берегу
бежали взлохмаченные светло-изумрудные валы. На их
гребнях курчавилась седая пена.
Яша смотрел вдаль и чувствовал, что к горлу
подкатывается тугой предательский ком и какая-то пелена
заволакивает глаза. Весна... Штормящее море...
Пляшущее среди волн солнце... И ветер, крепкий соленый
ветер... Это, наверное, он бросил в глаза соленые брызги...
Только бы не заметил Харитон!..
Голос Харитона, мягкий, вкрадчивый, приглушенный
шумом прибоя, доносился словно откуда-то издалека:
— Взвесь... сделай выбор... тебе же еще несколько
лет до совершеннолетия! Стоит ли умирать в эти годы?
Те, под землей, в катакомбах, почти что уже мертвецы.
Если они не задохнутся от недостатка воздуха, то
погибнут от голода... Но мы гуманные люди. Мы хотим
их спасти...
Очередной вал могуче ударил о прибрежные
камни — и перед Яшей, как взрывы, взметнулось несколько
водяных столбов. Яша глубоко вздохнул, расправил
плечи. Хороший штормяга, крепко вспахал море!
— ...Твои грехи, хотя они и тяжкие, могут быть
прощены, — продолжал Харитон. — По молодости лег
кто не делал ошибок! Но ты сам должен помочь себе.
Сам, понимаешь?
— И чем же я должен уплатить за индульгенцию,
которую вы мне предлагаете? — Губы Яши тронула
ироническая
мудреное слово. Сейчас оно пришлось как нельзя кстати.
Харитон хмыкнул, посмотрел на Яшу так, словно
видел его впервые.
— Чем, говоришь? Правдивыми показаниями. Тогда
бы ты и смог получить... индульгенцию, начать жизнь
по-новому. Тогда бы ты смог окончить мореходное
училище, побывать в дальних странах. Знал бы ты, какие
города есть на белом cBeie! Неаполь... Тулуза... Буэнос-
Айрес... Рио...
105
Не отрываясь Яша глядел на море. Неаполь... Рио...
Красивые, вероятно, города. Отец много рассказывал
о них.
— Мог бы ты выбрать и другую профессию,
модную в наш век, — профессию летчика...
Яша вздрогнул. Непостижимо! Этот иезуит,
оказывается, знает его сокровенные мечты и устроил ему еще
одну пытку...
А Харитон говорил, говорил, говорил...
— Так что же: согласен? — спросил он наконец.
— Вы о чем? — удивился Яша. — Ах, об
индульгенции! Нет, спасибо. Совестью не торгую.
Харитон побагровел. И изо всех сил наотмашь
хлестнул Яшу стеком по лицу.
После этого допрашивал Яшу сам Иванов-Ионеску.
Результаты были те же — результатов не было. Тогда
его передали в руки Жоржеску, о котором говорили,
что у него не молчат даже немые. Более двух месяцев
он истязал Яшу, применяя самые зверские пытки. Пытал
жаждой: несколько дней давал есть одну селедку и не
давал ни глотка воды. Пытал бессонницей: избивал до
полусмерти, бросал в камеру, зажигал ослепительную
лампочку и приказывал надзирателю следить, чтобы
«преступник» ни на мгновение не сомкнул глаз. Пытал
электрическим стулом, голодом, раскаленными
прутьями... Но отличиться не удалось и ему.
В конце концов палачи решили применить
последнюю пытку — свидание с матерью. Мать должна была
сделать то, чего не смогли сделать они, — повлиять на
Яшу, убедить его рассказать о подполье. Мать
посоветовала молчать.
Во время одного из свиданий Яков попросил сестру
Нину принести ему карандаш и бумагу. Кусочек
графита Нина спрятала в бублик. Чистую бумагу передать
не удалось. Писать Яше приходилось на обрывках
газет, на грязных клочках бумаги. Письма он прятал в
шов мешочка, в котором Нина приносила ему
передачи...
«ПРИЗНАНИЕ СТАРИКА АРКУШЕНКО»