"Молва"
Шрифт:
присаживаясь на камень. — Нет здесь выхода.
— Не с небес же я свалился.
— А кто тебя знает... Ты, я слышал, можешь в одно
верблюжье ухо войти, в другое выйти.
Польщенный похвалой, Яша приосанился, поправил
на голове кубанку.
— Есть, дедушка, выход, есть. И недалеко, — сказал
он, радуясь, что может удивить деда Гаркушу, которого
до войны все считали самым большим знатоком
подземных лабиринтов.
Дед Гаркуша
добытчиком строительного камня, и проработал в
катакомбах свыше тридцати лет. В партизанском отряде
В. А. Молодцова-Бадаева он был проводником.
— Неужто эта дырка с маково зернышко ведет
наверх?— размышлял он вслух, слушая Яшу. — Тогда
почему нет тяги?
— В том-то и секрет...
Яшу просто распирало от радости. Удивил-таки он
деда-академика. Не все, оказывается, тот щелки-лазейки
знает.
— Сверху лаз укрыт глыбой и кустом шиповника.
Это во-первых, — продолжал Яша, начав загибать
пальцы. — Во-вторых, его маскирует дно балки:
чертополох там — помните? — выше головы... В-третьих, когда
мы спускаемся, наглухо закрываем дыру камнем-
задвижкой...
— Вон оно что, ядрена-матрена! — покачал головой
Гаркуша, доставая кисет. И начал рассказывать о своих
многодневных мытарствах по лабиринтам в поисках
выходов на поверхность.
— Крепко законопатили гады все выходы, вот и
ищем новые...
Гаркуша подробно расспросил Яшу о длине
«горлышка» и щели, прикинул в уме, сколько времени уйдет
на то, чтобы превратить щель в сносный лаз.
— Да, отчаянный ты хлопец, боевой,
ядрена-матрена, — говорил он, дымя козьей ножкой и хлопая Яшу
по плечу.
88
— Я слышал, что кто-то сопит и возится, — кивнул
он в сторону, откуда пришел Яша, — да, признаться,
думал: крысы. Третьего дня было целое нашествие на
продовольственный склад. Еле отогнали.
— Дедушка, мне пора.
Яша встал, одернул телогрейку.
Гаркуша тоже поднялся.
— Это же какая удача, что мы встретились! —
сказал он. — Без тебя мне бы ни за что не найти тут
выход, а тебе без меня — дорогу в отряд. Старую штольню
обвалом перегородило, надо идти кружным путем, а это
не близко — километров восемь... Куда же ты без меня,
а? Да и неужто, думаешь, я ночевать тут буду?
И они зашагали по штольне, освещая путь фонарем.
— Как там, на палубе? — спросил словоохотливый
дед. — Тепло или дожди, слякоть? Листья небось
облетели?
— Облетели листья, давно
Яша, стараясь не отставать. Гаркуша шагал
размашисто, ходко. — Море штормит сильно, похолодало, идут
дожди.
— Что же тебя принесло? Пожаловал с чем?
— Дедушка... — начал Яша и осекся. Он хотел
спросить, что можно сделать, если фашисты начнут
заполнять катакомбы газом, но вовремя спохватился: об
этом он должен был сообщить только командиру,
А Гаркуша Яшино молчание истолковал по-своему.
— Понимаю, понимаю... Давай о другом. Как там,
в городе?
Неожиданно Гаркуша остановился, поводил у стены
«летучей мышью».
На стене углем было нарисовано несколько
картинок: какие-то причудливые деревья, ромашки, рожь,
бегущий по волнам парусник. И над каждым рисунком
плавилось несколько солнц.
— Зачем столько? — удивился Яша.
— Чтобы светлее было, — улыбнулся дед грустно.—
Пост тут наш был, вот каждый и малевал. А это моя
мазня, — показал он на хату, вокруг которой стояли
подсолнухи. — Гарна хатына, а?
— А фонари зачем к подсолнухам подвесили? —
спросил Яша.
— Вот холера! И тут подшутили над старым! —
заулыбался Гаркуша. —Еруслана работа. Ну, погоди ж
89
ты, бисов сын, не посмотрю, что как гренадер, таких
тебе, ядрена-матрена, фонарей навешаю... Давай, Яков,
не отставай.
И Гаркуша уверенно, не останавливаясь на
перекрестках, повел Яшу по новому, только ему известному
«фарватеру» в расположение партизанского отряда...
БОЛЬШОЙ ПРАЗДНИК
Из темноты перед Яшей возникла глубокая ниша.
Внутри тускло горела подвешенная на крюк «летучая
мышь». На каменных стеллажах громоздились мешки,
ящики, бочки. В проходе между стеллажами стояли
двое мужчин. Один рослый, косая сажень в плечах,
другой чуть пониже, но тоже стройный, по-спортивному
элегантный. Яша сразу узнал обоих: Еруслан и капитан
Бадаев. Живые, невредимые!
Лицо Еруслана было озабоченно. В руках богатырь
держал блокнот и огрызок карандаша.
— Нет, товарищ капитан, как ни крути, ни верти,
а ничего не получится, — сказал он. — Мешки, считайте,
полупустые, бочки и ящики — тоже... Придется
урезывать, переходить на двухразовое...
Командир задумался, сел на бочку.
Гаркуша кашлянул в кулак, выступил из темноты
на свет.
Бадаев заметил старика, поднялся, порывисто