Момент бури
Шрифт:
И белесый шар западни треснул, раскололся веером неровных осколков.
Сверкающая радуга инфосферы растворила их в себе без остатка.
Я почувствовал множество разумов, откликнувшихся на мой отчаянный вопль о помощи, и разом растерялся, поняв, что врага-то уже и след простыл. Он воспользовался моей секундной растерянностью, моей неопытностью, отсутствием навыков общения с инфосферой и сбежал. Сбежал!
Ярость подстегнула меня. Кто сказал, что след простыл? Да ничего подобного, вот же он, смердит, как падаль, провалявшаяся в канализации несколько суток… Я ринулся, словно охотничий пес, почуявший добычу. Слепая жажда вражьей крови гнала меня вперед без разбору,
А потом все закончилось. Все закончилось резко и быстро, мгновенно. Это было как стена, как обвал, как тупик, дно, дальше которого уже некуда было падать. И казалось, весь мир застыл в гулкой звенящей пустоте вместе со мною. Я медленно открыл глаза. Пустота. И тишина. Пустота и тишина внутри меня и вокруг меня. Удивительное безразличие охватило мое сердце, сжало холодным спазмом мой разум. Меня не тронули лица Чужих, охваченные беспредельным ужасом. Мне было абсолютно все равно, как, когда и откуда здесь взялся смутно знакомый мужчина-землянин среднего возраста, глядящий на меня с бесконечным сочувствием. И даже безвольно обмякшее тело Хорэн не вызвало никакого отклика. Я долго-долго всматривался в ее кукольно-неподвижное личико. Из-под судорожно сомкнутых век ползли, словно слезы, крупные тяжелые капли темно-бурой, почти черной крови. Я не сразу осознал, что именно они означают.
– Хорэн, - прошептал я, осторожно касаясь пальцами ее руки.
– Хорэн, очнись, открой глазки… Все закончилось, слышишь? Все хорошо…
Она не откликнулась. Ее кожа была такой холодной… совершенно холодной. И этот мертвящий холод обжигал хуже аннигиляционного огня. Я отдернул пальцы, не понимая и не желая понимать очевидного: Хорэн мертва. Я никогда больше не услышу ее голос и не увижу ее улыбки…
Пустота. Пустота и тишина, умертвившая все мысли, все эмоции. Я посмотрел на свою руку. Пальцы противно дрожали. Хорэн… как же так? Как же теперь быть, девочка?…
– Психодинамический шок, - негромко произнес землянин, очевидно, имея в виду меня.
Только сейчас я обратил внимания на золотой значок у него на воротничке. Первая ступень первого ранга. Удивительно, даже это неприятное открытие никак не поколебало угнездившуюся в моей душе пустоту. Хорэн… Там, где я слышал раньше ее тоненький голосок, жила теперь пустота.
Один из Чужих - Лилайон ак'лидан, я его узнал, - профессиональным жестом запрокинул Хорэн голову, приподнял пальцами веки и посмотрел в затекшие черной кровью глазницы.
– Разрыв мозга, - определил он и повернул голову к незнакомцу.
– И как вы намерены это объяснить, капитан Снежин?
Имя тяжело упало на поверхность сознания, как увесистый булыжник в спокойную гладь озера. Круговыми волнами всколыхнулась во всем теле тошнотворная боль. Капитан Филипп Снежин, первый ранг, начальник планетарной полиции Земли… Очевидно, Чужие пригласили его в свой город, чтобы он помог им разобраться в покушении на жизнь Мина лантарга. Я глянул на Лилайона ак'лидана. Он вытирал пальцы белоснежной бумажной салфеткой. А я вдруг отчетливо представил, как эти самые равнодушные холеные пальцы делают вскрытие, изучая тело несчастной Хорэн… и пустота во мне вдруг взорвалась острыми осколками почти запредельной боли. Я закричал не своим голосом (мой крик слился с предостерегающим возгласом Филиппа Снежина), вырывая у ближайшего воина шайерх и не обращая внимания на целый лес мгновенно наведенных на меня дул. Плевать мне было на них, вот и все. Тело Хорэн охватило беспощадное пламя аннигиляционного распада.
– Да обретет душа твоя покой в Сияющих сферах, - давясь слезами, проговорил я, швыряя оружия в огонь и сжимая над шипящим огненным шаром сферическое поле.
– Да будет легким твой путь и радостным пробуждение…
– Что
– высунулся со своим любопытством Орнари Ми-Грайон.
Я возненавидел его. На миг, потом чувство ослепляющей ненависти исчезло, оставив после себя глухую давящую пустоту.
– Я рассказывал ей сказки о народе Болтроми, живущем по ту сторону Ядра Галактики, - непослушным голосом ответил я.
– По ту сторону Ядра живут Магайоны, - вежливо напомнил мне Лилайон ак'лидан.
Как будто я сам этого не знал!
– Это были сказки, - повторил я, - легенды, вроде ваших балефанзари. Хорэн в них верила…
Филипп Снежин кивнул мне. Он тоже знал эти сказки. На них выросло не одно поколение. Я молча сел на пол, закрыл лицо руками. Психодинамический шок - это, наверное, когда нечем дышать и нечего чувствовать, когда весь мир сжимается до крохотной, медленно остывающей раскаленной точки перед глазами, когда все вокруг замирает в стеклянном молчании, и не остается ничего, кроме пустоты, звенящей и гулкой, лишенной всего. Нет, я не плакал. Слез не было, как не было и горя. Пустота властно накрыла меня своими ладонями и не желала отпускать. Если и был в такой пустой жизни смысл, то я его не видел.
– Кем была для вас эта девушка?
– спросил у меня Снежин.
– Дочерью, - ответил я пустым мертвым голосом.
– Моей и Тэйну Тойвальшен. Так получилось… Нас не спросили…
– По вашим собственным словам, уважаемый Манфред, вам не исполнилось еще и 17 лет, - негромко напомнил Орнари Ми-Грайон.
– В силу чисто физиологических причин вы не могли стать отцом семнадцатилетней девушки. Не говоря уже о полной несовместимости вашего генома и генома клана Тойвальшенов.
Я промолчал. Слова Чужого воспринимались мною просто как посторонний шум. Я их даже не сразу-то понял. А когда понял, то не стал отвечать. К чему?
– Как получилось, что Тэйну Тойвальшен, женщина иной расы, сумела родить дочь от вас, Манфред?
– спросил у меня Снежин.
– Она не рожала, - ответил я.
– Эксперимент. Генетический эксперимент, проведенный Яном Ольмезовским. Знаете, что он делал? Заставлял нас заниматься любовью. А когда происходило зачатие, он отбирал у Тэйну зародыши и помещал их в аппараты искусственной утробы, клонировал, выращивал… не знаю, что еще над ними творил. Над моими детьми. Вот и Хорэн тоже так получилась… Она болела, и я сидел с ней, - я криво усмехнулся, - гладил по головке и пел колыбельные. А потом Ольмезовский накачал ее гормонами роста. Вы полицейский, Снежин, должны знать, что это за дрянь такая… Хорэн болела от нее, плакала, а я с ней сидел. Когда сообразил, в чем дело, размазал врача по полу… Но до Ольмезовского добраться не сумел. И меньше чем за полгода моя малютка Хорэн выросла. В ее вполне взрослом теле по-прежнему обитал разум младенца. Ублюдок, - добавил я про Ольмезовского лишенным всякого выражения тоном.
– Проклятый ублюдок. Сволочь. Скотина. Ни одна живая душа не должна пробуждаться к жизни таким неестественным образом. А вы, - я ткнул рукой в Лилайона ак'лидана, - проверили ее геном, но не удосужились проверить ее истинный возраст! Впала в детство! Хорэн никогда не была взрослой. Ей не дали времени повзрослеть…
– Рассказывайте, - кивнул мне Снежин.
– Все рассказывайте.
И я начал рассказывать. Как попал на Содатум и полюбил Джейни, как защищал город и сражался за планету и как очутился на Ганимеде. Про ген неограниченного психокинеза, доставивший Ольмезовскому немало головной боли. Про клон-сыновей, не унаследовавших моих способностей и отправленных прямиком в утилизатор. Про то, как меня принуждали спать с Тэйну Тойвальшен, чтобы у нее были дети. Про нашу дочь Хорэн. Про то, как пришлось расщепить собственную личность, чтобы избежать еще большего безумия. Про наш побег. Про Ганимед, рассыпавшийся в прах от моей ярости. Про Джейни, вложившую в мои мозги психокод, предназначенный для Лаутари Мина лантарга. Про то, как Орнари Ми-Грайон привез меня в Катуорнери, где я встретил Хорэн, которую давно уже считал мертвой, погибшей вместе с остальными жителями Ганимеда… И как я хотел помочь несчастной девочке, попытавшись докричаться через инфосферу до целительницы Аяна Ирины Тропининой. И кто ответил мне вместо нее. Я рассказал почти все.