Момент истины

Валентайн Рут

Наконец Эйва вскинула руки вверх и беспомощно засмеялась:

— Прошу вас, доктор! Увольте! На пляже полно народу в эти дни, и я не могу уследить за всеми. Почему бы вам самому не спросить об этом сына?

Они подъехали к ее дому. Стонтон остановил машину и продолжал смотреть на дорогу. Лицо его напряглось.

— Я не могу с ним говорить, потому что этот чертенок не воспитан. Мне не удается ладить с ним и… — Тревога на его лице усилилась. — А я хочу ладить с ним! Господи, как бы мне этого хотелось. Но с ним трудно. Даже миссис Блоджет говорит,

что он неуправляем.

Эйва осторожно коснулась его руки:

— Доктор, не поддавайтесь влиянию женщины, которая не имеет опыта общения с мальчиком. Тони — очаровательный ребенок. Почему бы вам не привести его как-нибудь на пляж? Искупаетесь вместе. Не ограничивайте его.

Пальцы Стонтона беспокойно забегали по рулю. Он по-прежнему смотрел перед собой.

— Теоретически ваша мысль безупречна. Но все дело в том, что Тони неприятно мое общество как таковое. Будь то дома или на пляже. И потом, со времени смерти матери я только и делал, что пытался подавить в нем тягу к морю.

— Но это несправедливо, — с тревогой в голосе возразила Эйва. — Вы скрываете от него правду жизни, пытаетесь показать все не так, как существует на самом деле. К Тони нужен иной подход, путем мягкого убеждения, доктор… — прибавила она и вспомнила о поклонении мальчика Гари Хейдену. — И потом нужно, чтобы именно вы убеждали его, а не кто-то другой. Делайте ему поблажки. В конце концов, он совсем еще ребенок.

Пока Эйва говорила, доктор молчал и слушал. Его пальцы нервно теребили шишечку на ручке переключения передач. Когда она закончила, он сказал:

— Что ж, спасибо за советы, мисс Кендалл, хотя… я очень сомневаюсь, что Тони будет приветствовать мои подходы к нему. — Стонтон перевел на нее свои темные, полные печали глаза. — Все равно мне не стоило плакаться вам в жилетку.

Эйва была смущена, по спине у нее бегали мурашки. Взяв свою доску, она вышла из машины. Успокаивало ее только одно: Доктор Стонтон поедет сейчас в танцкласс и непременно обнаружит там сына. В этом она была уверена.

6

Волны были маленькими, менее двадцати футов высотой, и Джо Хаммер, который недавно купил новую доску, был сердит на своего инструктора.

— Слушай, Эйва, сколько мне еще надо плескаться в этой пене?! Какой-то лягушатник! Я хочу заниматься серфингом, пойми!

— Тебе скучно в бурунах. Джо, но это не значит, что ты должен давать поспешные оценки. Расслабься. Немного попрактикуем «хот-доггинг». Только не надо смотреть на меня с такой неприязнью. Да будет тебе известно, для «доггинга» тоже требуется сноровка. — Эйва показала на череду маленьких волн, разбивавшихся у песка. — Попытайся набрать максимальную скорость и повернуть назад, пока не накатит следующая. Эти волны бегут очень быстро. Быстрее, чем большие, так что будь внимателен и прокатись на каждой.

Джо, который был решительно настроен на то, чтобы доказать свою способность поднять планку в учении до больших волн, взобрался на первую маленькую волну

с пренебрежительной ухмылкой. Он сделал это несколько раз подряд. Эйва внимательно наблюдала за ним. Потом Джо решил поэкспериментировать самостоятельно. Он припал к воде, подтянул доску, развернулся и резко рванулся на подступающий водный холм… Закончилось все тем, что он смешно шлепнулся в воду. Покраснев от стыда, он выловил в бурунах свою доску и стал грести к берегу.

— Сегодня мы долго работали, — не глядя на него, сказала Эйва. — И оба устали. Пошли ко мне домой? Я тебя угощу кока-колой и шоколадными пирожными. А потом поговорим.

Позабыв о своей браваде, укрощенный Джо, повесив голову, поплелся вслед за Эйвой, неся обе доски. Когда они дошли до выбеленной известкой стены, за которой рос сад, окружавший коттедж Эйвы, он вдруг остановился и несчастным голосом воскликнул:

— Слушай, инструктор! Прости! Я не пойду к тебе! Мне надо хорошо подумать… одному.

Эйва взяла у него доску.

— Хорошо, Джо. Я понимаю. Только не казни себя сильно. Это распространенная ошибка. Поначалу все на этом спотыкаются. — Она улыбнулась. — Мир?

— Конечно, — ответил паренек, тоже облегченно улыбнувшись. — Даже если бы ты была со мной строже, посмеялась бы надо мной, я и тогда не стал бы тебя упрекать.

Все еще улыбаясь, Эйва открыла розовую дверь своего маленького коттеджа и вошла внутрь. Однако улыбка тут же сползла с ее лица, когда она услышала доносившиеся из противоположного конца дома приглушенные звуки рыданий. Китти!

Господи, что стряслось?! Она вбежала в комнату подруги и остановилась на пороге как вкопанная. Китти лежала на диване. Глаза ее вспухли от слез, грудь вздымалась от рыданий.

— Кит, милая… что случилось?!

— Все! — безутешно продолжала рыдать Китти. — Все! О, Эйва, я такая гадкая! Сможешь ли ты простить меня?!

Эйва присела на диван рядом с Китти. Она ничего не понимала. В глазах у нее застыла тревога.

— Дорогая, за что прощать?! Ты никогда не делала мне ничего плохого! Ни мне, ни кому-либо другому. Что ты! Ты такая милая, добрая! А хозяйка из тебя просто первоклассная! Я не могла бы любить тебя больше, даже если бы ты была мне родной сестрой! — Эйва достала носовой платок из кармана своего пляжного костюма и протянула его подруге. — Утри лицо и расскажи мне, что стряслось.

Китти сделала попытку взять себя в руки. Она вытирала слезы, которые непрерывно катились у нее по щекам, и хлюпала носом.

— Я… Я боюсь признаться в том, что я натворила! Ты… Ты не поверишь своим ушам!

— Ну, рассказывай же, наконец! — весело подбодрила ее Эйва. — Хуже твоего плача ничего на свете не может быть.

Опухшие глаза Китти уперлись с какой-то страшной решимостью в лицо Эйвы.

— Знай же, Эйва, что я отбила его у тебя! О господи! Поначалу я и не хотела этого делать, просто… я просто развлекалась… Просто подумала, смогу ли я сделать так, чтобы он стал замечать и других девчонок, кроме тебя…