Момент истины
Шрифт:
Горло Эйвы судорожно сжалось. Извинившись, она поднялась из-за стола и быстро вышла.
Китти была дома. В камине плясал веселый огонь, соблазнительный аромат жареного цыпленка окутал Эйву, когда она, исхлестанная грозовым ливнем, насквозь промокшая, вошла в их уютный коттедж.
— Да ведь здесь настоящий рай! — радостно воскликнула она, останавливаясь на пороге, чтобы снять обувь. — Китти, ты рождена быть домохозяйкой! Откуда у нас цыпленок?
Китти Уиллис, лежавшая перед камином прямо на полу, наморщила свой вздернутый носик и улыбнулась.
— Надеюсь, тебе он понравится,
— Какая роскошь!
— Торг, если это можно так назвать, протекал довольно забавно. Мы не понимали друг друга, но я вышла на улицу с ощущением, что не прогадала. Впрочем, он выглядел не особенно-то счастливым. Я имею в виду китайца, а не цыпленка, надеюсь, ты поняла. Цыпленок, наоборот, так и засиял от удовольствия, когда я нафаршировала его рисом и зеленью!
Эйва бросила свой шарф на стул и, быстро освободившись от мокрого плаща, присоединилась к Китти у камина.
— Так и быть, приготовлю салат и сладкое, — пообещала она, воодушевленная ароматом пищи. — Слушай, у нас еще остался тот клюквенный соус?
— На донышке, кажется. Знаешь, что я подумала? Раз уж сегодня выдался такой промозглый вечерок, отчего бы нам не выпить по мензурке шерри? Для согрева костей. Помогает также от укуса ядовитой змеи и при лихорадочном ознобе.
Эйва весело рассмеялась той чепухе, которую несла Китти. Жить с огневолосой Китти было одно удовольствие, особенно когда та пребывала в хорошем настроении, как сегодня. Впрочем, порой они обсуждали и серьезные вещи. За те три месяца, что они прожили вместе, между ними не было ни одной ссоры, хотя временами они спорили до хрипоты.
Появившись в комнате с бутылкой в руках, Китти непринужденно спросила:
— Ну как там сегодня наш почтеннейший? Все цветет?
— О, Китти! — с упреком в голосе воскликнула Эйва. — Его жену смыло волной за борт во время шторма! Попробуй себя поставить на его место! Сегодня за чашкой кофе доктор Арго мне обо всем рассказал. А ты знала о том, что у Стонтона остался сын?
— Да, — сразу став серьезной, сказала Китти. — Как не знать? Я пару раз видела этого мальчугана. Он сидел на первом этаже в приемном покое и ждал отца. У парня большие карие глаза, как у олененка… И вообще во всем его облике есть что-то трогательное. Если судить по тому, что я знаю про его отца, малышу не очень-то позавидуешь. Боюсь, его дома не особенно балуют.
— А мне кажется, Стонтон обожает сына. Ведь он потерял жену, и теперь ему должно казаться, что она осталась жить в их сыне.
— На него это не похоже.
— И он всегда был такой замкнутый? А ты когда-нибудь видела… ее?
Китти откинулась на подушки:
— О, это было нечто!.. Пылкая, энергичная, казалось, с нее в любую секунду посыплются искры! Она и минуты не могла усидеть на месте. Ты слышала о том, что у нас тут периодически устраиваются благотворительные фестивали, доходы
Эйва закрыла глаза и попыталась представить себе Элен Стонтон. Потом она спросила:
— А как долго… ее уже нет?
Китти ответила не сразу, подсчитывая в уме.
— Это произошло месяцев за восемь-девять до того, как ты объявилась здесь. Прибавь свои три месяца, вот и получится, что год или около того. Срок не такой уж большой. Когда она утонула, скорбели все. Весь наш город как бы умер, честное слово, не вру. Просто всем казалось, что этого не может быть.
— А… доктор? Тогда он и начал обносить себя непробиваемой стеной?
Прежде чем ответить, Китти отхлебнула шерри из своего стакана.
— Да нет, пожалуй. Эта стена была у него, по-моему всегда. Даже при ее жизни. Вообще у них были странные отношения. Может быть, ему не давала покоя. Я никогда не работала с ним так близко, как ты, поэтому не знаю. Но одно я знаю точно: он постоянно таскал жену с собой во всякие поездки и все такое. Он как бы давал всем понять, что она — его собственность, на которую никто не смеет посягать. И… конечно, могу ошибиться, но, на мой взгляд, все эти вояжи вызывали у нее только смертную тоску. Она любила быть на людях, где что-то происходит. Бывало, забежит в больницу, чтобы вытащить его куда-нибудь, а пока ждет, в несколько минут всех завертит вокруг себя, закрутит, рассмешит. Она всех знала по имени, можешь себе представить?! Всех! — Китти вздохнула. — Нет, это была необыкновенная женщина, иначе не скажешь.
Эйва вспомнила, с какой любовью супруги Арго смотрели друг на друга, и, затаив дыхание, спросила:
— Она была красивая?
Китти лукаво улыбнулась.
— Как тебе сказать? Описать ее вроде бы просто… Цвет кожи, как у тебя, смуглый. Такие же голубые глаза. И волосы поблескивали так же. И роста вы с ней примерно одного. И прическу она носила такую же, как у тебя, когда ты дежуришь в хирургии. Да, она была красива, но главным в ее внешности были походка и умение одеваться. И еще обаяние. Она обладала способностью притягивать к себе людей. Властно, требовательно, безоговорочно. Даже наших монашек. Эта женщина была создана для того, чтобы постоянно находиться среди людей. И чтобы ею восхищались. И ею-таки восхищались.
Эйва поднялась с пола, чтобы вновь наполнить стаканы.
— Все это выглядит, как чья-то грубая игра. Трагедия жизни. Ты говоришь, что монашки любили ее… Как ты думаешь, почему сестра Ирма Джозеф стала монахиней? Ведь если бы не этот дурацкий апостольник у нее на голове, она была бы тоже красивой женщиной.
Китти рассмеялась:
— Много будешь знать — скоро состаришься… или как там это говорится?
Они ели, смеялись, делились мнениями о трудных случаях, с которыми им приходилось сталкиваться в больнице, обменивались анекдотами и слухами.