Moments of passion

Luna Tu

Падме заказала ужин, успела красиво и просто уложить волосы к встрече и одеть легкое платье с глубоким декольте. Энакин не любил церемониальных причесок. И закрытых платьев со сложными застежками.

Падме хихикнула, вспомнив медовый месяц в Варыкино.

Только Оби-Ван уже час назад как заходил передать новости и посоветоваться по своему делу, а Энакина все нет и нет…

Падме загрустила.

…- А генерал-джедай, муж хозяйки, задерживается. Опять не приедет, наверное, — услышала Падме голоса в соседней комнате.

Молодые

женщины, недавно принятые на работу по уборке помещений, обсуждали ее и Энакина. Это надо прервать немедленно. Она взялась за дверную ручку.

— Хозяйку жаль… — вздохнула притворно одна из служанок. — Вероятно, она одна ничего не знает про все эти давние разговоры и сплетни…

Падме отпустила ручку и медленно прижалась ухом к двери. Голоса были слышны отлично. Она слушала собеседниц, оцепенев.

— Да… и возраст ведь у нее, — добавила более звонкоголосая. — Только детишек у них все нет… хотя уже два года, я слышала, женаты. А часики тик-так…

— Может, госпожа Падме — бесплодная? — с интересом спросила ее подруга. — А что? На такой должности и старше его … Наверняка муж — далеко не первый и не второй. Кто его знает, сколько там было гостей… в альковах Набу… А ведь у всего есть последствия. Вот и не может родить.

— А между тем — как там сказала Ханна? — муж-генерал воюет бок о бок с молодой и сексуальной тогруткой… — звонко хихикнула первая. — Бедной женушке остается только смириться с тем, что ее номер второй… и ждать своей очереди…

Падме вздрогнула. По спине прошел холод. Ноги подкосились. Она не могла больше слушать.

Она прошла по комнате, где вдруг все показалось каким-то чужим.

Почему-то не получалось мгновенно отмести сказанное, как чушь, а напротив, перед глазами назойливо вертелось и в груди ворочалось что-то мерзкое, грязное, будто пьющее ее боль и наслаждающееся ею.

Асока и Энакин. Асока, одна из ее лучших подруг.

Она сидела за этим столом, пила сделанный хозяйкой чай, улыбалась Падме, обнимала ее.

А сама при этом прокручивала в голове план, как бы поудачнее лечь под ее мужа…

Гадость. Мерзость. Падме обхватила лицо руками.

Взгляд упал на картину неизвестного художника, изображающую ее и Энакина на Корусанте, год назад, обнимающихся на балконе их квартиры. Они были на ней такими живыми и похожими на себя…

Амидала с болью взглянула на лицо мужа.

Его волнистые светло-русые с рыжеватым отливом волосы. Серо-голубые, похожие на живую сталь, глаза, и шрам на правой щеке. Его мужская красота и сила, мускулистое загорелое тело. Любовь в его глазах.

Неужели все теперь отнято, украдено у нее? Неужели он теперь принадлежит другой, и стал ее мужем только формально?..

Она сейчас узнает. Она заставит этих обнаглевших сплетниц сказать всю правду.

Падме рванула дверь на себя и подавила вскрик.

На пороге, тяжело дыша, стоял — бледный, сверкающий потемневшими глазами — Энакин.

========== 2.2. The Main One. Part Two. ==========

***

Падме

перевела дух, облизнув губы, и прислонилась к стене.

– Энакин, что?… – резко начала она, собираясь высказать все, что думает по поводу только что услышанных сплетен… и обомлела, не договорив.

Он смотрел безумными глазами. Он подошел – нет, буквально подлетел, – больно сжав ее руки, с силой вжимая ее в стену.

– Кто был у тебя сегодня, до моего приезда? – злым, срывающимся голосом задал вопрос Скайуокер.

– С утра был Оби-Ван. И что… - договорить не получилось.

– Оби-Ван… Оби-Ван… - резко оттолкнув ее, Энакин сделал шаг назад, сверкая глазами. – И часто … он бывает здесь в мое отсутствие?

Падме заморгала, открыв и закрыв рот, не понимая ничего и забывая обо всех своих претензиях, совсем не находясь, что сказать.

– Не скрывай правду, Падме! Облегчи душу! – издевательски продолжал Энакин, в голосе которого можно было явственно слышать – и Падме слышала – безнадежность, боль и уязвленность. – Хоть раз будь со мной такой, какая ты есть!

– Я была с ним всего десять минут, и потом…- начала Падме, сбиваясь. – Я представила, как раз что ты…

– Ты БЫЛА с ним…- перебив ее, процедил Скайуокер. – Ты ПРЕДСТАВИЛА с ним – меня?

Он стал вплотную к Падме у стены рядом с ее зеркальным туалетным столиком, схватив ее за запястья и прижав к стене ее поднятые руки.

– Нет! – кричала Амидала, вырываясь, оставляя в руках мужа части одежды. – Нет! Не хочу сейчас, так… нет, Энакин! Ты сам… сам там, на войне, живешь с другой! С Асокой! Скажешь, нет? Никогда не поверю! Все говорят!

Она намеренно преувеличила, чтоб увидеть его реакцию на разоблачение.

– Что? – замер он на секунду. – Это называется – напади, чтоб скрыть свою вину, так, да? Я даже возражать ничего на эту чушь не буду, Падме!

– Конечно, ты не будешь ничего возражать в ответ на правду, которая наконец дошла до меня, - язвительно прошипела Амидала, тщетно стараясь вывернуться из его рук и прикрыть грудь.

– Я не хочу слышать твою ложь и бред, - яростным, нетерпимым тоном сказал Скайуокер, резко поворачивая Падме к стене и плотно зажимая ей рукой рот. Женщина мотала головой, но тщетно. Его хватка была поистине вдохновлена небывалой Силой.

– Сегодня, сейчас - ты не посмеешь ПРЕДСТАВЛЯТЬ, – выделил Энакин слово, - никого, кроме меня.

Он шептал Падме на ухо все, что хотел сделать с нею, - жарко, зло, отчаянно. Крепко прижал ее к себе, закидывая на столик и отводя с силой в сторону ее ногу. Женщина почувствовала, как грубые складки одежды генерала буквально впечатываются в ее спину, неприятно царапая. В зеркальной створке перед ними она увидела себя - трепещущую в стальной хватке его объятий, и Энакина – с хищным, жестким выражением лица. В нем была грубая страсть и животная похоть, смешанная с неприкрытой агрессией.