Моменты
Шрифт:
И может, если она просто-напросто быстро замашет руками, то ей удастся оторваться от земли и полетать по комнате, а?
Чего ради так уж стараться избегать этого? Ее культивированная паранойя по поводу возможного разоблачения продлится до тех пор, пока живы люди, которые помогли ей осуществить это превращение. Она готова сделать все, чтобы защитить свою бабушку и Джорджа Бенсона, чего бы это ни стойло. Она обязана им всем, что имеет.
Сигарный дым напомнил ей, что еще остались клиенты, которых она не поприветствовала. Бегло осмотрев присутствующих, она заметила, что ее помощница,
— Джереми тебя разыскивает. — Джойс взяла бокал вина у проходящего мимо официанта и передала его Элизабет. — Похоже, Амадо Монтойя в конце концов решил удостоить нас своим присутствием. Ну, я и подумала, что тебе не мешало бы подготовиться к встрече с ним.
По поводу того, покажется или нет на этом вечере новый клиент агентства «Смит и Нобл», было немало предположений. Этот известный винозаводчик отличался затворническим образом жизни. Агентство «Смит и Нобл» должно было организовать для него рекламную кампанию. Как и следовало ожидать, к этому привлекли только заслуженных асов. Ни Элизабет, ни другим женщинам в их агентстве это не доверили.
Элизабет отхлебнула вина.
— Просто великолепно.
— Эксперты на трех прошлогодних престижных конкурсах тоже пришли к тому же мнению. Они дали этому вину пару золотых медалей и одну серебряную.
— Да, производит впечатление... и изумляет. Просто гениальная идея — подать его сегодня.
— Спасибо.
— Так это твоих рук дело?
Джойс выставила вперед ладонь, как бы отмахиваясь от уже готовой обрушиться на нее похвалы.
— Да ничего особенного: просто предложила кому следует. Ну, а он уже его раздобыл.
— Продолжай в том же духе — и попадешь на работу к одному из этих милых господ с верхнего этажа.
— Это что, угроза?
— Да нет, просто наблюдение.
Элизабет сделала еще один глоток и на какое-то мгновение подержала вино во рту, пытаясь найти особый вкус и ощущения, которые, как обычно, так и не пришли к ней. Ее единственный опыт в области дегустации вина кончился неудачно: по прошествии трех месяцев инструктор заявил, что, мол, нёбо у нее самое бесчувственное из всех, с которыми он когда-либо сталкивался. Однако Элизабет знала, что дело совсем в другом: ей не интересно, есть ли в том или ином вине аромат цукатов или же оно на вкус слегка крепковато; если вино нравилось, то она его пила, а если нет — отправляла в раковину.
Элизабет кивнула Джойс на прощанье, поставила бокал на столик и, улыбаясь направо и налево, добралась до Джереми Нобла.
Он приветственно протянул ей руку.
— Элизабет, я хочу тебя кое с кем познакомить, — он повернулся к стоявшему рядом с ним мужчине. — Амадо Монтойя, это Элизабет Престон, один из самых многообещающих специалистов по торговому балансу в «Смит и Нобл».
Это было сказано с таким энтузиазмом и живостью, словно он представлял зрителям какую-нибудь цирковую звезду.
Элизабет протянула руку.
— Мистер Монтойя, я слышала о вас столько интересного. Очень рада, что выдался наконец удачный случай познакомиться.
— Пожалуйста, называйте
— И я тоже предпочитаю просто Элизабет.
Ее забавляло несоответствие между тем образом Амадо Монтойя, который она мысленно создала, и его реальным воплощением. Почему-то она вбила себе в голову, что он окажется слегка грубоватым, словно провел всю жизнь, работая на виноградниках и в винных подвалах, полных дубовых бочонков. Он же чувствовал себя в смокинге так же удобно, как фермер — в своем комбинезоне. Из сплетен, ходивших по конторе, она знала, что Монтойе пятьдесят восемь лет, но он вполне мог сойти и за сорокалетнего.
Джереми так и просиял, ослепляя их обоих улыбкой этак на миллион долларов — как раз на несколько миллионов меньше той суммы, которую, как он рассчитывал, их агентство должно было получить от этой сделки за ближайшие пять лет.
— Элизабет, Амадо остается на весь уикэнд. У него квартира в городе.
Элизабет напрягла воображение, пытаясь развить несколько неловкое начало Джереми.
— Должно быть, это сильно облегчает вам жизнь, когда вы приезжаете в Сан-Франциско по делам. В гостинице куда хуже.
— По правде говоря, я стараюсь проводить как можно меньше времени вдали от своего винного завода, — откликнулся Амадо Монтойя. — Но при таком количестве встреч, которые Джереми для меня запланировал, я догадываюсь, что эту привычку придется изменить.
— Участие клиента в кампании может оказаться... благотворным, — сказала Элизабет.
Но на самом деле это только добавляло хлопот. Мало кто из бизнесменов понимал все тонкости рекламного дела. Именно они почти всегда настойчиво предлагали нечто, способное привести к провалу рекламной кампании, ну а шишки в таких случаях неизменно валились на агентство. Даже тогда, когда клиент откровенно признавал свою ошибку, он говорил: «А вам надо было остановить меня. Ведь вы же профессионалы». Слава Богу, ее пока не просили работать на заказы Монтойи. Из предварительных сведений следовало, что он далеко не самый покладистый клиент. А уж Джереми-то позаботится, чтобы головы покатились с плеч, если стрясется что-нибудь, ведущее к потере этого заказа.
В это время к Джереми подошел распорядитель вечера и осторожно коснулся его локтя. Послушав его несколько секунд, Джереми нахмурился и сказал:
— Амадо, Элизабет, я должен извиниться, мне надо ненадолго вас покинуть.
— Он что, всегда на приемах такой... как бы это сказать... напряженный? — спросил Амадо, когда Джереми отошел.
— Нет, раньше я никогда его таким не видела. Обычно он держится невозмутимо, — она мельком посмотрела вслед Джереми. — Его ничем не прошибешь...
Она могла бы еще добавить, что Джереми практичен до мозга костей.
— Что ж, я рад, — сказал Монтойя. — А то я уже начал сомневаться в своем решении сотрудничать со «Смит и Нобл».
Встретившись с его внимательным взглядом, Элизабет слегка улыбнулась.
— Вы ведь узнали о нашем агентстве и о Джереми Нобле все, что можно было узнать, прежде чем сняли трубку телефона.
Он улыбнулся ей в ответ, ни в малейшей степени не смущенный ее словами.
— Один-ноль в вашу пользу.