Мона Лиза Овердрайв
Шрифт:
— А разве с этим не покончено, Энджи?
— Хилтон, ты знаешь. Ты должен знать. Тебе положено знать такие вещи. Скажи мне.
— Мы его потеряли.
— Потеряли?
— Его потеряла служба безопасности. Ты права, конечно: после того как он тебя оставил, за ним, насколько это было возможно, велось тщательное наблюдение. Он вернулся к прежнему образу жизни, — сказал Свифт с оттенком удовлетворения.
— И что же это за образ?
— Я никогда не спрашивал, что вас свело, — ответил продюсер. — Естественно, служба безопасности провела расследование в отношении вас обоих. Он был мелким преступником.
Энджи рассмеялась:
— Он
— Для человека ниоткуда, Энджи, у тебя были исключительно ловкие агенты, настоящие профессионалы. Тебе ведь известно, что ключевым условием твоего контракта было включение в команду Бобби Ньюмарка.
— Бывали и более странные условия, Хилтон.
— И он получал оклад, как твой… компаньон.
— Мой друг.
Неужто Свифт действительно покраснел? Он отвёл глаза и уставился на свои руки.
— Оставив тебя, он уехал в Мексику, точнее — в Мехико-Сити. Естественно, служба безопасности отслеживала все его передвижения. Мы не любим терять из виду тех, кто слишком много знает о личной жизни наших звёзд. Мехико… там всё очень запутано… Мы точно знаем, что он, судя по всему, пытался вернуться к своей предыдущей… карьере.
— Делать деньги на информации, мошенничать через киберпространство?
Он снова поднял на неё глаза.
— Он встречался с кое-какими людьми, промышляющими в этой области, известными преступниками.
— И?.. Продолжай.
— Потом он… словно растворился. Исчез. Ты хоть как-то представляешь себе, что такое Мехико-Сити для тех, кто соскользнул за черту бедности?
— А он нуждался?
— Он стал наркоманом. Согласно самым надёжным нашим источникам.
— Наркоманом? И что же он потреблял?
— Я не знаю.
— Континьюити!
Хилтон едва не пролил чай.
— Здравствуй, Энджи.
— Бобби, Континьюити. Бобби Ньюмарк, мой друг, — глядя в упор на Свифта. — Он уехал в Мехико-Сити. Хилтон говорит, что он там подсел на что-то. Наркотик, Континьюити?
— Извини, Энджи. Это засекреченная информация.
— Хилтон!
— Континьюити, — начал было тот, но закашлялся.
— Здравствуй, Хилтон.
— Служебный канал, Континьюити. У нас имеется такая информация?
— Источники службы безопасности описывают пристрастие Ньюмарка как нейроэлектронное.
— Не понимаю.
— Что-то вроде, гм-м, «проводочков в голове», — предположил Свифт.
Энджи внезапно захотелось рассказать Свифту, как она нашла наркотики и движок.
«Тише, дитя, спокойнее».
Голова наполнилась пчелиным гудением… давление изнутри.
— Энджи? Что с тобой? — Он приподнялся со стула, протягивая к ней руку.
— Ничего. Я… расстроена. Извини. Просто нервы. Ты тут ни при чём. Я собиралась рассказать тебе, что нашла киберпространственную деку Бобби. Но ведь ты уже об этом знаешь, правда?
— Может, тебе что-нибудь принести? Воды?
— Нет, спасибо, но если ты не возражаешь, я ненадолго прилягу. У меня есть кое-какие идеи насчёт съёмок на орбите, так что мне бы хотелось твоего совета по…
— Конечно, конечно. Подремли, а я пока пойду погуляю по пляжу, мы поговорим потом.
Она наблюдала за ним из окна спальни, смотрела, как коричневая фигурка, делаясь всё меньше и меньше, удаляется в направлении Колонии, сопровождаемая маленьким терпеливым «дорнье».
На пустом пляже он казался ребёнком и выглядел таким же потерянным, какой она себя чувствовала.
Глава 21
«Алеф»
Когда
К облегчению Слика, Джентри на этот раз опустил привычную белиберду по поводу Образа и прямиком окунулся в свою теорию об «алефе». Как всегда, стоило Джентри завестись, он использовал такие слова и конструкции, что Слик лишь с большим трудом понимал, о чём идёт речь, но он по опыту знал, что ковбоя лучше не прерывать. Фокус состоял в том, чтобы выловить из общего потока фраз подобие смысла, пропуская непонятные куски.
Джентри сказал, что Граф подключён к тому, что равнозначно гигантской «материнской плате», утыканной огромным количеством микрософтов. По его мнению, серая пластина в изголовье — это один цельный биочип размерами с приличный булыжник. Если это так, то объём памяти у этой штуковины практически безграничен. «Алеф» было бы немыслимо дорого изготовить, продолжал Джентри, просто сказка, что кто-то вообще решился его создать, хотя ходят слухи, что подобные вещи существуют и находят себе применение, в особенности при хранении гигантских объёмов конфиденциальной информации. Не имея связи с глобальной матрицей, данные здесь фактически иммунны к любой атаке через киберпространство. Загвоздка, однако, состоит в том, что поскольку в «алеф» нет доступа через матрицу, то это как бы мёртвая память.
— У него там может быть всё, что угодно, — сказал Джентри, останавливаясь, чтобы заглянуть в пустое лицо. Он круто повернулся на каблуках и снова начал шагать взад-вперёд. — Некий мир. Много миров. Сколько угодно конструктов разных личностей…
— Как будто он живёт в стиме? — спросила Черри. — Вот почему он всегда в REM?
— Нет, — сказал Джентри, — это не симстим. Эта штука полностью интерактивна. Всё дело в масштабах. Если это биософт класса «алеф», то у него там может быть всё, что угодно. В некотором смысле эта штука может давать доступ буквально ко всему на свете…
— Судя по поведению Малыша Африки, — сказала Черри, — этот парень платит ему за то, чтобы оставаться в таком состоянии. Что-то вроде кайфа под проводами в голове, но немного по-другому. И к тому же «проволочные торчки» не врубаются в REM, как этот…
— Но когда ты попытался прогнать его программу через свою аппаратуру, — рискнул вставить Слик, — то получил в ответ… нечто.
Он увидел, как плечи Джентри напряглись под вышитой бисером кожей куртки.
— Да, — мрачно ответил Джентри, — а теперь мне надо восстановить наш счёт у Ядерной Комиссии. — Он указал на батареи постоянного заряда, уложенные под стальным столом. — Достань-ка мне их.