Мона
Шрифт:
Вторая часть перелета прошла куда как лучше. То ли они поменяли пилота, то ли атмосферу, но до самого Лас-Вегаса самолет даже не качнуло. Я позволил стюардессе накормить меня вполне сносным обедом и дважды или трижды наполнить мою чашку кофе. Еда легко добралась до желудка и осталась там. Мое отношение к воздушным путешествиям начало меняться.
В Вегасе я сразу же отправился на такси в «Дюны». Номер я заказал заранее, по телефону, и он уже меня ждал.
Я принял горячий душ, вытерся, оделся, распаковал вещи. Спустился вниз, нашел казино. Там толпился народ: ни в одном городе
На рулетке шесть раз подряд шарик остановился на красном. За столом для блэкджека какой-то невзрачный мужичонка выиграл семь раз подряд. Толстяк срубил «джекпот» у однорукого бандита, поменял десятицентовики на монеты в полдоллара и тут же спустил все у другого игрального автомата.
Вегас.
Я наблюдал, как люди выигрывали и проигрывали. Игра велась честно. Казино не жульничало. Зачем? С каждой сделки его хозяева имели процент и богатели. Деньги, сделанные на незаконной торговле спиртным, оружием, наркотиками, проституции, легально вкладывались в этот город ставший памятником человеческой глупости.
Вегас.
Я наблюдал за игроками три часа. Осушил за это время полдюжины стаканов. Ни один человек не подошел ко мне.
А потом я отправился спать. Со всеми своими деньгами. Я не поставил ни цента. Я же не игрок.
Глава 12
Чемоданы я оставил в своем номере в «Дюнах»: еще не пришло время выписываться. В половине четвертого сел в автобус на Тахо. В салоне хватало свободных мест. И на шоссе автомобили не шли в затылок друг другу, поэтому доехали мы быстро. Поездка мне понравилась. Яркое солнце, чистый воздух. Я сидел один, смотрел в окно и курил. В салоне работал кондиционер, и дымок быстро утягивало вверх.
К озеру Тахо мы прибыли аккурат в обеденное время. Есть действительно хотелось. Но сначала я заглянул в туалет автостанции, бросил четверть доллара в щель автоматически открываемой двери и закрылся в кабинке с чистыми полотенцами и большой раковиной. Помылся, вытерся, оделся, поправил галстук и вновь почувствовал себя человеком.
Пообедал в первом попавшемся ресторане. Съел много, но вкуса еды практически не почувствовал. Потом вышел из ресторана и отправился на поиски Моны.
Я понимал, что еще очень рано, но хотел ознакомиться с обстановкой. Если она все еще в Тахо, решил я, то обязательно будет играть. Казино, в отличие от Вегаса, тут встречались не на каждом шагу. Так что я не сомневался, что рано или поздно наши пути пересекутся.
В первом казино я постоял у стола для игры в кости и даже выиграл несколько долларов.
Во втором оставил выигрыш в чреве игрального автомата. Моны не было, и я двинулся дальше. Проходя мимо магазина с товарами для мужчин, увидел в витрине шляпу и решил, что она мне очень даже нужна: будет лучше, если я засеку Мону, а вот она меня — нет. А шляпа могла послужить хорошим прикрытием. Благо, в большинстве казино насчет шляп никаких ограничений не было. Даже их владельцы заходили в игровые залы в шляпах.
Я завернул в магазин и купил шляпу. Итальянскую, «борзалино», за двадцать баксов. Глупо, конечно, тратить
В начале десятого я наткнулся на них в «Чарлтон-рум». Я пил бурбон, стоя у рулетки, когда увидел их в нескольких ярдах от себя, за столом, где играли в кости. Не дожидаясь остановки шарика, я быстренько отошел, прихватив с собой стакан.
Я знал, что она будет не одна. Даже заранее мог описать ее спутника. Черные волосы, черные, не темно-каштановые, широкие плечи, дорогая одежда. Аккуратная прическа, волосок к волоску, костюм, как влитой. Так выглядят только жиголо и геи. Этот геем не был.
Я знал правила игры. Она дает ему определенную сумму, которая останется у него независимо от того, улыбалась ему удача или нет. Разумеется, потом он говорит ей, что все проиграл, а она может поверить этой байке или нет, в зависимости от сиюминутного настроения.
Но вот еще одного нюанса она точно не знала: он имел свою долю от ее проигрышей. Идея эта исходила от казино. Условие ставилось одно: она должна подольше задерживаться у игральных столов. Она не могла этого знать, но проигрыши ее особо не волновали. Денег у нее хватало с лихвой.
Я попытался возненавидеть этого жиголо, но у меня ничего не вышло. Во-первых, он не сделал мне ничего плохого, во-вторых, я так много знал о его способе зарабатывать на жизнь только потому, что и сам время от времени занимался тем же самым.
А вот Мона меня удивила. Вроде бы, она всего добилась, все получила, и теперь ей оставалось только одно: радоваться жизни. Она же откровенно скучала. На своего красавца-жиголо не обращала никакого внимания, кости бросала так, словно они вызывали у нее отвращение.
Я всматривался в ее лицо и пытался понять, как уживаются в одном человеке красота, невинность и черная, как смоль, душа. Пытался представить, как мне жить с ней… без нее. Не получалось ни первого, ни второго.
Я бросил пятицентовик в щель игрового автомата. Медленно потянул за рычаг, потом смотрел, как вертятся диски. Вот они застыли, показав мне колокольчик, вишенку и лимон. Я понял, что играть с автоматами, запрограммированными на пять центов, куда интереснее, чем с долларовыми. Ничего не выиграешь, зато ничего и не проиграешь. Только убьешь время. Именно такая задача и стояла передо мной: убить время.
Вторая попытка. Три лимона. И двенадцать монет, высыпавшихся на поддон.
Я не мог жить с ней и не мог жить без нее. Проблема из проблем. Я уже пытался представить себе Мону в роли жены. Я знал, как устроена ее голова. Кейт умер не потому, что она его ненавидела, не потому, что возжелала меня. Просто она в нем больше не нуждалась. Он превратился в обузу, ненужную вещь. Вот она от этой вещи и избавилась. И мое появление на его месте принципиально ничего не меняло. Может, она не убила бы меня, но бросила бы или сделала так, чтобы я бросил ее. Такая перспектива меня не устраивала.