Монах Ордена феникса
Шрифт:
9
Если ради чего и стоило страдать на стене, то именно ради того, чтобы увидеть глаза главного королевского советника, которые тот выпучил на один единственный миг, всматриваясь в Альфонсо повнимательнее, чем всматривался раньше. Альфонсо добился даже большего – он добился того, что в глазах главного королевского советника зашевелилась эмоция – то ли удивление, то ли голод, но так или иначе на непродолжительное время она все таки мелькнула.
Аэрон в припадке ошеломления, ходил по тронному залу из стороны в сторону, уродуя скипетром прекрасный пол из розового дерева:
– Это невозможно! Этого не может быть!
– Как ты выжил,
– Моя вера и господь бог помогли мне, – кротко, словно агнец, проговорил Альфонсо, и ухмыльнулся помимо воли.
– Как ты смеешь, еретик, упоминать Бога?!! – взвился Бурлидо, вскочил с кресла, затряс тощими ручонками так, что казалось, они вот-вот отломятся, – ты проклятый бес, Сарамоново отродье, потому они тебя и не тронули!! Ваше величество, разве вы не видите – это же демон перед нами, он издевается над нашей верой!!…
– Ведь и вправду, где же тебя носило целые сутки, монах ордена света? – произнес первый советник, пока его величество мучительно соображал, что говорить, а главное, что теперь делать.
– Птица унесла меня в небо, и бросила в Нижний город, откуда я и пришел, пообщавшись с местными жителями…
– Ложь, наглая ложь!! – взвизгнул Бурлидо, – ты просто, я не знаю как, спустился со Стены!! Чтобы черная птица отпустила кого нибудь… Никогда такого не было!!
– У меня есть кое что, что понравится его высокопреосвященству…
Расторопные слуги вытащили в тронный зал столик – не кидать же это кое что на пол, поставили перед королем, и звонко цокая по поверхности полированной столешнице из черного мраморного дерева поскакал коготь черный птицы, который Альфонсо уже возненавидел, поскольку замучился его носить и об него колоться.
– Что это? – брезгливо поморщился Аэрон.
– Это коготь черной птицы, которой он больше в этом мире не понадобится. Я убил ее и оторвал ее коготь.
Если бы в тронный зал ударила молния, она вызвала бы меньше звуков, чем появление этой кривой, длинной косточки с зазубренными краями. Долго под высоким сводчатым потолком гуляло разноголосое эхо, а когда затихло, отчетливо послышался тоненький голосок принцессы Алены:
– Ой, мамочки!
Оберегая дочурку от превратностей и реалий жизни, королевская чета, по сути, заперла богатую пленницу в замке, не разрешая ей выходить наружу и соприкасаться с грязной стороной жизни, и, естественно, ее не пустили в тронный зал. По этому она подглядывала через боковую дверь, идя на поводу у своего любопытства, и не сдержав эмоций, выдала себя.
–Ну ка марш в свои покои! – рявкнул на нее Аэрон, – стража, заприте ее в комнате!!
Двое стражников быстро, но явно нехотя кинулась выполнять приказ – все самое интересное только начиналось, а их отправили сопровождать малолетку на кроватку.
– Какая наглая ложь, – заговорил Бурлидо, уже тише, – это коготь обычного орла, только огромного, ведь всем давно известно, что любой человек, едва коснувшись черной птицы, падает замертво, …
Но сам неосознанно отодвинулся подальше от черного, грязного предмета, в зазубринах которого еще остались кусочки боли и страданий жертв этого когтя.
– Откуда
– Говорят, – сказал Минитэка, воспользовавшись тупиковой тишиной, – коготь черной птицы режет сталь, как масло.
– А эти слова мы можем проверить здесь и сейчас, ваша светлость, – ответил Альфонсо.
Он подошел к столику, взял в руки коготь, повернулся в поисках жертвы. На эту роль отлично подошли пустые латы, собранные на железных прутках и приколоченные к стене гвоздями для украшения. На самом деле Альфонсо не был уверен в положительном результате, но назад дороги не было, пан, или пропал– коготь погрузился в металл. Звук раздался такой, что сначала ему показалось, что пилят его голову, зазвенело в ушах и непроизвольно сморщилось Альфонсово лицо, но результат превзошел все ожидания – коготь не просто разрезал сталь, он еще делал это без значительных усилий, оставляя рваные края и неизгладимое впечатление на зрителей. Даже усиление в виде полоски металла на поясе не стало сопротивляться, позволив грудной части доспехов, ценой равной цене небольшой деревни, дружелюбно раскрыться с громким лязгом.
– Да чтоб меня…– выдал Аэрон в полнейшей тишине, и то не договорил, потеряв мысль, – да как же ты это сделал?
–Тот, кто силен в вере, не видит особых трудностей в борьбе с демонами, – самодовольно ухмыльнулся Альфонсо. – Для меня это не было трудной задачей.
Это была полная победа гордости Альфонсо над богатыми, заносчивыми, увешанными побрякушками жирными дворянами, которые смотрели на него разинув рты, откровенно боялись его и теперь боготворили. Медленно, преисполненный восторга, с чувством сошедшего с небес божества, протер Альфонсо коготь об рукав своей грязной рясы, и положил в карман. Проклятый кончик когтя моментально нашел дырку и вылез наружу, испортив достойный описания в летописи момент, но этого никто не заметил.
Это не было трудной задачей.
Только, вдруг, острой резью скрутило живот – затрещал в ушах ужасающий гул, раздались в голове вопли уже почти разорванных людей, запахло кровью. Липкое месиво на лице, скользкие от выпавших внутренностей камни Стены, лопнувшая в длинных когтях голова – раздавленный предсмертный крик, все это помнила голова, а хотел исторгнуть из себя желудок. Альфонсо не знал о будущих кошмарных снах, не замечал, что теперь его руки сильно дрожат при воспоминаниях о первом дежурстве, не видел свою белую, захваченную сединой макушку головы…
Это было просто. Сложнее было бороться с рвотными позывами и такими воспоминаниями.
– Уведите, – махнул Аэрон страже рукой, не уточнив при этом, кого уводить. Прикоснуться к Альфонсо побоялись, по этому просто шли рядом, пытаясь всеми силами состряпать грозный вид.
На этот раз Альфонсо не заперли в темнице – позволили свободно бродить по территории замка под неусыпным наблюдением дворцовой стражи, ошивающейся неподалеку. Но это все было мелочью, главное, в саду была она – прекрасная, как заслоняющая жаркое солнце прохладная тучка (причем и по форме была похожа), с походкой, похожей на походку гуся, порхала она от цветка к цветку с лейкой… Богиня создательница, она даровала жизнь самым прекрасным (после нее конечно) созданиям на земле – цветам, поливая их водой. Вот капелька воды попала ей на руку, заискрилась, на солнце, вот ветер поднял вверх прядь ее сальных волос, вот пятнышко грязи на щеке – Альфонсо ловил каждое ее движение, и не мог отвести взгляд. Физически не мог.