Монахиня и Оддбол
Шрифт:
— Долорес-София? Но что она может, она же замужем за графом Фосбери, и там всё решает он, — растерянно сказал Питер.
Действительно, они с отцом и братом как-то даже и не подумали впутывать в эту историю Дору, и не предусмотрели, что та может действовать независимо от них.
— О, вот именно, что герцог для неё теперь не указ, а с мужем ей договориться будет намного проще, или я не знаю Дору. Поверь мне, если она захочет, она найдёт твоего ребёнка, куда бы твой отец его ни спрятал, и станет о нём заботиться. Так что "замолчать" рождение твоего сына или дочери у вас не получится! — Скандальным тоном со злостью вскричала Бригитта. Лицо её пылало, губы подрагивали, она нервно
Питер смотрел на её подурневшее от беременности и от гнева лицо и впервые не понимал, что он находил в этой женщине, почему связался с ней, и тем более, почему позволил их связи зайти так далеко.
— В общем, я сказала, что замуж ни за кого найденного вами я не выйду, и ребёнка в приют не отдам — подытожила разговор Бригитта.
Питер рассказал о словах содержанки Брайану, и срочно выехал в Фосбери, чтобы увидеться и поговорить с их сестрой.
Долорес-София встретила брата с сочувствием. Она сопроводила его в сад, где выслушала подробный рассказ Питера. Дора сказала, что чувствует за собой вину за то, что причастна и к тому, что герцог вывез Бригитту из монастыря, и что она своей просьбой позаботиться о своей монастырской подруге фактически толкнула Питера в объятия к той.
— Нет-нет, не возражай, Питер. Никто из вас не знал Бригитту так, как я. А мне было хорошо известно её горячее желание знатности и богатства, она же всю жизнь ими грезила. Но я как-то позволила себе забыть об этом, отпустила ситуацию на самотёк — и вот результат моей беспечности. Так что я виновата и перед тобой, и перед твоим ребёнком. И да, ради этой своей вины и ради тебя я буду заботиться о нём, хотя пока не знаю, как это сделать.
Дора немного помолчала, походив по садовой дорожке.
— Мне сейчас нужно поговорить с Фредериком. Ты пока отдохни в гостевых покоях, я распоряжусь.
Граф Фосбери сидел над газетой и знакомился со столичными новостями, когда его жена решительно постучав, вошла к нему в комнату.
— Фредерик, я должна сообщить тебе нечто важное.
Дора кратко рассказала мужу обо всём, что случилось в столице и о своём чувстве вины от причастности к этим событиям.
— Это будет мой родной племянник или племянница, и я хочу, чтобы он или она жил здесь, со мной, раз не сможет жить со своими родителями, — горячо, но твёрдо сказала Дора.
— Но, моя душа, герцог Крэйбонг не позволит огласить, что это будет твой племянник — ребёнок его сына.
— Значит… я усыновлю его. Фредерик, прошу тебя поддержать меня, иначе я никогда не смогу жить более спокойно, зная, что этот маленький человечек просто выброшен.
— Нет, Дора, — подумав, ответил лорд Фосбери, — мне не нужен в замке потенциальный источник грандиозного скандала. Эта твоя подруга, похоже, совершенно легкомысленная и неуправляемая особа, и что ей взбредёт в голову завтра — один бог ведает. Да и герцог, я думаю, будет того же мнения и не позволит нам усыновить это дитя.
— Тогда… — Дора на мгновение зажмурилась, — Фредерик, я сама не верю в то, что сейчас говорю это, но поверь, я совершенно серьёзна и у меня было много времени подумать, — она сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, — Я разведусь с тобой, Фредерик. Уеду в поместье из своего приданого и возьму заботу об этом ребёнке только на себя.
Граф встал, гневно сверкнул глазами на жену, хлопнул газетой о стол и вышел из комнаты.
Через час, после разговора лорда Фредерика с Питером, из Фосбери был сделан срочный вызов для Бригитты. Беременная женщина вышла из кареты во двор замка ночью, была встречена лично Питером и провождена в кабинет графа.
Бригитта согласилась родить младенца и отказаться от него при условии выделения ей вемьма большой денежной суммы, с которой она могла бы хорошо устроиться в любом месте страны, кроме столицы, герцогства Крэйбонг и графства Фосбери. Её ребёнок будет выдан за рождённого Дорой от своего законного мужа — никакого формального усыновления не будет.
К слову сказать, Бригитта просила вначале оставить её здесь вместе с ребёнком и клятвенно обещала не сообщать никому, кто его отец, но лорд Фредерик категорически отмёл этот вариант. Сама же Бригитта видела, что Питер явно стал испытывать к ней неприязнь и рассчитывать на его поддержку ей более не приходится. У неё осталась только одна надежда — на Дору, которая не присутствовала при этом разговоре, а значит, за неё всё решает муж, здесь и сейчас. В противном случае Бригитта не получит ничего, кроме разбитой жизни, и её слабый шантаж, скорее всего, будет неосуществим, когда она останется одна перед сильными мира сего. Во всяком случае граф прямо указал ей на это — ему не было нужды разводить политес перед этой женщиной, он никак не был причастен к её положению, у него не было кровнородственной связи с Крэйбонгами и их репутация его заботила мало. Поэтому тон его был резок, холоден, и даже несколько презрителен.
Перед рассветом кареты с Дорой, Фредериком, Бригиттой и Питером покинули замок Фосбери. С крыльца долго смотрела им вслед поражённая новостями леди Элизабет.
Глава 4
Герцог Крэйбонг был в целом удовлетворён тем, как всё разрешилось. Несмотря ни на что, ему было приятно, что его внук или внучка будут считаться таковыми вполне официально, с небольшими поправками, о которых будут знать только в узком кругу семей Крэйбонг и Фосбери. Что бы ни говорил герцог своему сыну, ему было бы тяжело принять иное решение, которым он грозился, и вовсе не факт, что все угрозы он бы исполнил в полной мере, оставив новорожденного ребёнка вовсе без присмотра. Впрочем, он в этом никому бы не признался.
Герцог лишь испытывал сочувствие к Доре, которой придётся всю жизнь расплачиваться за легкомыслие его сына. Тем более, как недавно открылось ему при свежем взгляде на неё и лорда Фредерика, она уже была "обязана" отцу не сказать чтобы счастливым браком. "Думаю, мне придётся не легко отвечать на том свете Софии о том, как я обошёлся с её дочерью" — впервые подумал герцог.
Из столичного дома Крэйбонгов Питер уехал служить в посольство Бригантии в Пруссии, а кратко гостившие граф и графиня Фосбери, прихватившие с собой после этого Бригитту — в одно из отдалённых поместий Уобёрнского аббатства — вотчины герцогов Бедфордских. Там они втроём поселились под чужими именами, причём граф выказался перед слугами мужем Бригитты, и стали ожидать рождения ребёнка.
Отношения между всеми троими были натянутыми. Лорд Фредерик не мог простить жене того давления, которое она на него оказала и той угрозы развода, которую при этом использовала. К Бригитте же он относился и вовсе как к пустому месту.
Дора сама испытывала стыд перед мужем за то, что свалила на его голову все эти проблемы и заставила их решать, приняв обязательства длиною в жизнь. Вдобавок она внутренне не чувствовала себя готовой к материнству, ей никогда ранее не приходилось заботиться о детях, и, положа руку на сердце, она не испытывала радости от скорой перспективы стать матерью для чужого ребёнка. Поэтому она мало общалась с Бригиттой, и никаких дружеских разговоров с ней не вела.