Монархия и социализм
Шрифт:
Для того, чтобы лучше представить себе, что такое война, возьмём в качестве примера межвоенные (какая высокая ирония в этом слове!) двадцать лет прошлого века. Действующие лица — государства, да ещё какие государства! Британская Империя, Америка, Франция и Германия. В эти двадцать лет там и сям происходят «вооружённые конфликты», ярко освещавшиеся тогдашним «телевизором» — газетами. Итальянская «агрессия в Эфиопии», гражданская война в Испании, японские дела и делишки в Китае, ну итд. Эти конфликты и сопутствовавшая им газетная шумиха призваны были скрыть суть, а суть была в тогдашней Холодной Войне между Британской Империей и США. Фактически все тогдашние локальные войны были следствием борьбы титанов, точно так же, как вспыхивавшие пару десятилетий спустя всякие там ближневосточные, сомалийские и вьетнамские войны были следствием
Вот что мы имеем в период 1919–1939 годов — мир после Версаля поделен, спорить вроде бы не о чем, все при делах. Все, уговаривая друг друга, что ужасы Первой Мировой не должны повториться, готовятся к войне следующей, готовятся наперегонки. Ну, а готовясь, живут, и живут вроде бы мирной жизнью, совсем как мы с вами. В этой мирной жизни что-то значат слова «экономика», «международная торговля», «договора». В этой мирной жизни Англия копает уголь (угля в Англии до фига) и продаёт его. Где-то в начале этих заметок я приводил цифры тогдашней добычи угля, так вот Англия мало того, что тяжёлым трудом своих шахтёров добывала этого самого угля очень много, так она ещё и была ведущим продавцом угля в мировом масштабе. Самым же большим покупателем английского угля была Франция.
После Первой Мировой Франция хотела Германию разделить на кусочки и вообще-то здравый смысл требовал именно этого, но если убрать в центре Европы такое мощное государство как Германия, то это автоматически усиливало Францию, превращая её в державу номер один на континенте и если французам подобная перспектива по понятным причинам нравилась и нравилась тем более, что у Франции была ещё и своя колониальная Империя, что вкупе с желаемой ею гегемонией в Европе превращало Францию в силу уже глобальную, то подобный «расклад» никак не устраивал ни Англию, ни США. Им вполне хватало друг дружки, зачем им ещё и петух, пусть даже этот петух и называет себя «галльским»? Поэтому Германию сохранили, перед тем, правда, немного обкорнав по краям.
Но Франция тоже была не лыком шита, она прожила длинную историю и за это время успела кое-чему научиться. Франция своё взяла по другому. Она прекратила закупки угля в Англии и начала брать уголь у Германии, брать бесплатно, в счёт репараций. Сделав это, Франция нанесла Англии очень тяжёлый удар, Англия сбилась с дыхания, скособочилась и захекала, Англии стало нехорошо. Англия сразу лишилась многих-многих миллионов фунтов стерлингов, но это было не самое страшное, самым страшным была даже и не резко выросшая в старушке Англии безработица и связанные с этим social unrest, самым страшным было вот что — уголь тогда был чем-то гораздо большим, чем нефть сегодня, уголь был стратегическим ресурсом и Англия даже не прямой угрозой, а всего лишь намёком на сокращение поставок угля могла влиять на принятие тех или иных политических решений во Франции, уголь был превращён в некую шахматную доску, на которой можно было разыгрывать очень сложные партии и на доске этой у Англии всегда было больше фигур, а тут вдруг партнёр просто встал из-за стола и послал Англии воздушный поцелуй: «Играй сама с собою.»
Поскольку главными глобальными соперниками тогда были Англия и США, то то, что было для Англии плохим, было хорошим для Америки и там, захохотав и тыча в сторону Англии пальцем, запрыгали на одной ножке. Но потом смеяться перестали, стали прыгать медленнее, потом ещё медленнее, а потом прыгать перестали вовсе. Америка обнаружила, что Франция, ослабляя Англию, ослабляет и Германию, причём ослабляет сверх всякой меры, французы всегда славились своей жадностью. Франция, не мытьём, так катаньем, добивалась своего — европейской гегемонии. С тем, чтобы снять с шеи Германии удавку, американцы фактически простили французам их долг Америке, взятый в годы Первой Мировой. Я даже думаю, что дефолт по американским долгам сопровождался какими-то секретными протоколами, игра тогда шла очень серьёзная, а государства любят крючкотворство, в зависимости от того, как будут развиваться события, всегда можно вытащить на свет Божий ту или иную бумажку и помахать ею в воздухе. Но, выигрывая в одном, вы всегда проигрываете в другом. Позволив Германии дышать, американцы одновременно сделали лучше и своему тогдашнему врагу — Англии. Это и есть война. Нет какого-то одного фронта, государство воюет всюду и сразу со всеми. Оно
Послевоенную борьбу в ядерной области нужно рассматривать именно в этом ключе, «атом» был серией сраженией в войне, не прекращающейся ни на минуту. Сражались же тогда государства не только за то, чтобы заиметь Бомбу самим и не позволить сделать то же другим, в этой войне было сразу несколько фронтов. Не делясь с Англией секретами, американцы преследовали и ещё одну цель, они не хотели собственными руками создавать себе конкурента в области ядерной энергетики, уже тогда они знали, что главное оружие тогдашнего будущего, а нашего сегодня — это энергия.
65
Не успела закончиться Вторая Мировая, как американцы озаботились будущим «атома». Они были на тот момент главными, если не единственными, обладателями know how и их желание в этом удобном положении оставаться и впредь по-человечески вполне понятно. Желание сохранить все секреты для себя имело в своей основе ещё и тогдашнюю эйфорию, в которой пребывало политическое руководство США, в значительной мере переоценивавшее роль атомной энергии. Сразу после войны считалось, что атомная энергия позволит решить чуть ли не все стоящие перед человечеством проблемы.
Кроме того в мирном использовании атома крылась одна вроде бы тоже мирная, но тем не менее очень даже милитаристская составляющая. Тогда считалось, что в ближайшем будущем можно будет установить атомные двигательные установки на практически любой корабль, и, соответственно, государства, которые принято называть «морскими» этой радужной переспективой были просто ослеплены, но в своём ослеплении они очень чётко видели опасность оснащения ядерными двигателями кораблей противника. В общем, если бы, да кабы, а пока — «секретить, секретить, секретить!»
1 августа 1946 года Труман подписал «The Atomic Energy Act of 1946», известный как «Акт МакМэхона». Акт сводился к тому, что законодательно запрещал делиться информацией в ядерной области с кем бы то ни было, даже и с союзниками. Даже и не «даже с союзниками», а с союзниками в особенности. Англичанам, которые считали себя равноправными участниками «Манхэттенского проекта» показали средний палец.
Что было делать бедным подданным Его Величества? А ведь они чего-то там делали, шебуршились и если американцы думали, что они англичан застали врасплох, то это было не так. Атомные дела были одними из первых дел, которыми озаботилось правительство Эттли. Уже 29 августа 1945 года при Кабинете был создан секретный «Atom Bomb Committee», получивший название «GEN.75». Позднее, по личной инициативе Эттли, в его рамках был создан ещё более секретный (как утверждается сегодня, о его существовании кроме Эттли знали только два министра тогдашнего правительства) отдел «GEN. 163», где принимались ключевые решения, касавшиеся разработки ядерного оружия.
Тогда же при правительстве появился и так называемый Совещательный Комитет по Атомной Энергии, ACAE (Advisory Committee on Atomic Energy), немедленно принявший решение о постройке в Великобритании ядерного реактора.
В январе 1946 года (за семь месяцев до подписания Труманом «Акта МакМэхона) Эттли назначил трёх руководителей английской ядерной программы. Вот эта троица — лорд Портал, физик сэр Джон Кроккрофт и «инженер» Кристофер Хинтон. Портал, которому отводилась в проекте та же роль, которую играл в американском «Manhattan Project» генерал Гровс, осуществлял общее руководство, Кроккрофт возглавлял теоретический отдел, а Хинтон отвечал за производство расщепляющихся материалов. В отличие от американской, английская ядерная программа с самого начала была ориентирована главным образом на использование ядерной энергии для гражданских нужд, хотя кажому понятно, что в этой деликатной области разделить атом мирный и атом военный так же трудно, как разделить сам атом. Первоначально были созданы два центра — один, исследовательский, в 12 милях к югу от Оксфорда, в Харвелле, и другой в Рисли, где начал создаваться индустриальный ядерный комплекс вместе с первым английским реактором.