Монастырь дьявола
Шрифт:
Не успел последний отзвук громового голоса инквизитора исчезнуть в каменных недрах собора, как звук, заглушающий его, разросся, заполняя пространство над головами людей. Тягостный и громкий, непонятный и страшный – топот лошадиных копыт. И железо. Железо, несущее смерть, бьющееся о камень. Стук копыт и скрежет оружия. И вздохнув разом, как один, толпа людей обернулась, чтобы взглянуть в окна – на площадь перед церковью. Туда, откуда шел звук.
Отряд солдат въезжал на площадь, окружая все входы и выходы из собора плотным кольцом. Это были настоящие, закаленные в битвах солдаты в полных боевых доспехах, ветераны, чьи лица и тела были испещрены шрамами, прошедшие не один бой. Железо доспехов блестело в тусклых лучах солнца. Обнажив сверкающие клинки мечей, солдаты держали оружие наготове, с угрожающим видом, как будто не задумываясь,
Маленькая девочка в каморке под чердаком укладывала спать куклу. Маленькая девочка в платье из грубого холста, с длинными золотистыми волосами, свободно распущенными за спиной. Кукольная кроватка была вырезана из цельного деревянного полена, вырезана грубо – кухонным ножом. Но маленькая девочка, заботливо застелив кроватку куском чистого холста, укладывала спать куклу. Кукла помещалась в кроватку плохо. Волосы из желтой пакли отказывались втиснуться в узкое пространство, не красивая голова куклы была непомерно большой. Но для маленькой девочки деревянная кукла, грубо размалеванная бесхитростными ярмарочными умельцами, была самой драгоценной вещью на свете! Она с огромной любовью приглаживала ей волосы из пакли, расправляла складки на порванном платьице, нежно укутывала в чистую холстинку, в кукольной кроватке заменявшую и одеяло, и простыню. Чтобы кукла успокоилась и легла спать, девочка с ней разговаривала:
– Ну, все. Теперь ты должна спать! Я твоя мама, и я знаю, что ты должна делать! Вот погоди, моя мамочка вернется из церкви, и обязательно испечет нам сладкий пирог! Что, хочешь кусочек? Ну еще бы! А я дам тебе пирога, только если ты будешь спать! Что? Ты хочешь, чтобы я спела тебе песенку? Ну, ладно. Спою еще раз, если ты просишь. Слушай.
Маленькая девочка кокетливо наклонила головку, и по тесной темноватой каморке разнесся мелодичный детский голосок:
– Светлые на небе облака… Светлая и синяя река… Вместе будем мы с тобой всегда… милая мамочка и я… Тебе нравится моя песенка? Это я сама ее сочинила! Мне очень нравится! Вместе будем мы с тобой всегда… милая мамочка и я….
По приказу командира, выехавшего на площадь вперед, солдаты спешились, смыкая ряды. Громкий звук бряцанья доспехов наполнил церковь. Конвой всадников окружил площадь плотным кольцом.
Став посередине кафедры, инквизитор Карлос Винсенте широко раскинул руки над толпой:
– Помните слова мои! Помните предупреждение святой матери церкви! Правосудие церкви не дремлет! Трепещите! Молитесь Господу нашему и очищайте свои души от зла! Ибо настанет день, когда я загляну в каждую душу! Идите с миром, дети мои! Милосердие Бога огромно! Идите с Господом, я буду молиться о вас!
Длинные рукава белой рясы трепетали за его спиной, как огромные крылья. Инквизитор быстро сбежал с кафедры, пробежал весь проход собора и буквально вылетел на площадь. Несколько монахов в белых рясах, стоящие в дверях, последовали за ним. Карлос Винсенте остановился в начале площади. Вокруг него мгновенно сомкнулось кольцо стражников. Люди, тревожно перешептываясь, начали подниматься со своих мест. Жители городка не могли прийти в себя, потрясенные драматизмом свалившихся на них событий. Люди говорили тихо, со страхом смотря друг на друга, и вжимали головы в плечи, словно опасаясь ударов. Незримая тень инквизитора продолжала витать над толпой. Женщины закрывали лица платками, напрасно пытаясь уберечься от чужих взглядов. Катерина была единственной женщиной, не попытавшейся прикрыться платком. Она так же не шептала про себя молитву – с судорожными всхлипываниями, так, чтобы слышали окружающие. Взяв под руку старика, она направилась к выходу – вместе со всей толпой. Лицо старика было мрачным. Сжав руку Катерины, он прошептал очень тихо, с опаской оглядываясь по сторонам:
– Ты должна уехать из города как можно быстрее!
– Сегодня ночью. Все уже решено.
Вздрогнув, старик хотел было задать вопрос, но на них уже обращали внимание. Сжав его руку, Катерина бросила одно только слово:
– Потом.
Зрелища, представшего людям на площади, не ожидал никто. Но сразу становилось понятно: именно ради этого площадь окружил отряд солдат. Из узкого переулка солдаты выталкивали арестованных инквизицией. Узников, уже закованных
Солдаты гнали арестованных к замку, к подземной темнице, в прежнее время частенько стоявшей пустой…. В отдалении от толпы, но в центре площади, окруженный солдатами с мечами наголо, чтобы подчеркнуть свою власть, Карлос Винсенте наблюдал шествие арестованных, сложив руки на груди и даже не пытаясь скрыть удовлетворение, скользившее в ярком блеске его надменных черных глаз. Сжав руку старика так, что побелели костяшки пальцев, Катерина с глазами, расширенными от ужаса, наблюдала за арестованными. Ее лицо было абсолютно бескровно, и даже губы потеряли свой яркий цвет. По стечению обстоятельств Катерина и старик стояли в толпе первыми, сразу за спиною солдат… Катерина стояла за двумя солдатами, не способная оторвать глаз от страшного зрелища, от мельчайших подробностей кошмара, которые она могла наблюдать лучше других.
Маленькая девочка в каморке под чердаком продолжала укладывать в кроватку свою куклу. Маленькая девочка была очень расстроена – кукла ни за что не хотела спать!
– Ну почему ты такая непослушная? Песенку я тебе уже спела, что ты хочешь на этот раз? Ты хочешь, чтобы я показала тебе птичек? Моя мамочка всегда показывает мне птичек, ты права! Ладно, я покажу тебе их, но потом ты точно будешь спать!
Девочка взяла куклу на руки и, укачивая ее на ладонях, как в колыбельке, поднесла к окну. Это было крошечное окошко в крыше, без подоконника. Девочка аккуратно посадила куклу на карниз….
По толпе пронесся страшный вздох (он шел с начала толпы, от людей, стоявших совсем близко к переулку, из которого выталкивали узников инквизиции):
– Лесной колдун! Они арестовали лесного колдуна!
И действительно: позади растрепанных женщин появилась небольшая процессия, шедшая отдельно от остальных. Группа солдат волокла какого-то человека. Солдат было много: двое по бокам, сзади и спереди по одному… Это было жалкое существо, еще более жалкое оттого, что его тащили в цепях, словно бешенное и раненое животное, брошенное на потеху толпы. Это был горбун высокого роста, с уродливым старческим лицом, на котором росли пучки седых волос, с мясистым носом, украшенном бородавкой и косыми глазами. Седые волосы колдуна были спутаны и покрыты кровью. Руки и ноги опутали цепями в несколько слоев. Он был страшно избит: вся его спина представляла сплошное кровавое месиво, лохмотья одежды прилипли к кровавым ранам на груди, по лицу текла кровь, а волосы слиплись в комок. Пытаясь что-то сказать, он мычал, брызгая из распяленных губ комьями крови и слюны, и было видно, что он не соображает ничего: ни того, куда его волокут, ни того, что с ним сделали.
Толпа оживилась. Некоторые загоготали, показывая на горбуна. Появились издевательские выкрики.
– Лесной колдун! Получил свое, дурной урод? Больше не будешь пугать детей своей страшной рожей! Лесной колдун! Где твои сыновья? Они где? Рады тому, что с тобой сделают? Эй, что сделают с колдуном? Его сожгут? Колдуна сожгут! Туда дьяволу и дорога!
Горбун поравнялся с толпой людей, которые вышли из церкви. В его глазах была нечеловеческая боль, они блестели от слез и, казалось, мерцали каким-то странным светом. Горбун мычал – он не мог говорить. Так, мыча, он остановил свой взгляд на лице Катерины. Лицо Катерины оказалось слишком близко от него…. Страшно зарычав, горбун вдруг разорвал свои цепи и, растолкав стражников (которые посыпались на землю, как горох) вырвался из рук солдат и прямо в цепях бросился в толпу, к Катерине. Он схватил ее своими огромными лапами, и что-то мычал. Толпа издала вопль ужаса. Рядом с онемевшей от неожиданности Катериной тут же образовалось пустое место. Люди бросались врассыпную, перепуганные близостью колдуна… Солдаты пришли в себя и бросились на узника. Горбуна оттащили от Катерины, покрывая градом тяжелых ударов. Под ударами солдат горбун упал на землю, лицом вниз…