Монастырские тюрьмы в борьбе с сектанством: К вопросу о веротерпимости
Шрифт:
Архимандрит этого монастыря Досифей перехватил письмо, писанное какой-то женщиной и адресованное на имя старообрядческого епископа Геннадия, сидевшего в то время в Суздальской крепости Письмо это показалось чрезвычайно подозрительным о. архимандриту, который усмотрел в нем доказательство существования чуть ли не целого заговора раскольников Особенно же загадочными и опасными показались ему "неописанные слова" или, точнее говоря, ряд букв, стоявших в начале письма Г. И X. С. Б. П. Н. И вот он спешит представить смутившее его письмо владимирскому архиерею при особом секретном донесении, в котором излагает свои соображения относительно важного значения перехваченного им письма секретного арестанта Архиерей передает письмо Геннадия в духовную консисторию, с предложением немедленно же начать секретное дознание и следствие по этому поводу.
Возникает
Однако, несмотря на то, что с полною очевидностью выяснилось совершенно невинное содержание письма, перехваченного архимандритом, оно все-таки не было передано по принадлежности, и о. Досифей не только не получил замечания по этому поводу, но, наоборот, духовная консистория вполне одобрила его действия и рекомендовала ему и на будущее время строго следить за корреспонденцией Геннадия и представлять к владимирскому архиерею все те письма, которые почему-нибудь покажутся ему подозрительными.
25
Из подлинных архивных дел.
Что касается арестантов более интеллигентных, в роде артиллерийского капитана Ильина и других, то недоразумения по поводу их переписки возникали постоянно. Постоянно духовные власти — монастырские и епархиальные — должны были производить Разные допросы и дознания о нарушении этого рода арестантами инструкций относительно переписки и сношений с своими родственниками, знакомыми и последователями их учений.
В монастыри арестанты присылались и присылаются теперь различно: одни — в сопровождении "двух благонадежных жандармов", другие — под конвоем полицейских служителей, третьи — в сопровождении полицейского чиновника или жандармского офицера, четвертые, наконец, — по этапу.
Обыкновенно арестант, осужденный на заключение в монастырскую тюрьму, препровождается сначала губернатору той губернии, в которой находится монастырь, и затем уже губернатор пересылает его к архимандриту монастыря
Чтобы дать представление о строгости, соблюдаемой во время пути по отношению к такого рода арестантам, привожу здесь для примера инструкцию, данную в 1863 году пермским губернатором жандармскому штабс-капитану Латухину, назначенному сопровождать старообрядческого епископа Геннадия (в миру — крестьянин Григорий Беляев), осужденного на заключение в Суздальский монастырь.
"Назначая вас для сопровождения до г. Владимира крестьянина Григория Беляева, я предписываю вам теперь же принять его и немедленно отправиться с ним в г. Владимир, наблюдая следующее:
1) Во время пути до г. Владимира неотлучно находиться при арестанте в полном вооружении, не позволяя ему ни с кем разговаривать.
2) Вы должны иметь осторожность, чтоб арестант не нанес себе вреда и не бросился бы на имеющееся у вас оружие
3) Квартир нигде не нанимать, а требовать от местных начальников и останавливаться для отдыха в тех местах, где есть воинские команды, от коих просить, по прилагаемому при сем открытому листу, караул, который оставлять во все время пребывая вашего на месте.
4) По прибытии в г Владимир тотчас явиться к тамошнему губернатору, представить прилагаемый конверт за No и просить его распоряжения о принятии от вас арестанта и выдаче квитанции.
5) В случае значительной болезни арестанта, вы должны доехать до ближайшего рода, отдать его в ведете тамошнего начальства я излечения и доставления, по выздоровлении, за надлежащим присмотром в г. Владимир к тамошнему начальнику губернии, взяв в сдаче квитанцию.
6) В заключение сего предваряю вас, что устройство во время пути, а тем более впуск арестанта подвергнуть вас строжайшей ответственности по законам". [26]
26
Из подлинных дел канцелярии пермского губернатора
По
После обыска арестанта отводят в крепость или арестантское отделение монастыря и запирают там в маленькую одиночную камеру с необычайно толстыми, сырыми стенами. В камере одно окно с массивной железной решеткой, но видеть в это окно ничего нельзя, так как оно упирается в высокую крепостную стену, которая на расстоянии 2–3 сажень окружает тюрьму с трех сторон. Тюрьма старинная, сырая и холодная Она не прогревается даже летом, вследствие чего арестанты сильно страдают от холода и сырости.
Камеры всегда на замке; некоторые арестанты выпускаются в коридорах для прогулки. Но этой льготой пользуются не все; первое же время арестанта никуда не выпускают из камеры. Только раз в день открывается тюремная дверь для того, чтобы арестант мог вынести парашу, стоящую в его камере. Пища передается чрез особое отверстие, находящееся в двери. В это же отверстие часовые солдаты наблюдают за арестантом. Это постоянное подсматривание не может, конечно, не раздражать арестантов, особенно людей с больными, расстроенными нервами, — а какие-то люди и составляют значительное большинство монастырских узников. К этому еще присоединяется одно обстоятельство, которое при оценке нравственного воздействия и влияния, оказываемого монастырской тюрьмой на ее арестантов, нельзя не признать весьма важным и существенным. Огромное большинство заключенных — глубоко религиозные, горячо верующие люди, они хотят молиться так как это давно уже сделалось их органической потребностью, но молиться, ежеминутно чувствуя а себе устремленный на вас подозрительный взгляд часового солдата, тяжело, неприятно, оскорбительно, арестант прикрывает чем-нибудь отверстие в двери, становится на молитву и весь отдается религиозному чувству, охватившему его, но в ту же минуту раздается сильнейший стук в дверь, и грубый вый с ругательствами требует немедленно крыть отверстие. Никакие просьбы арестанта в этом случае не помогут.
"Не знай ты молишься, не знай ты стену копаешь" — говорят в оправдание себя часовые солдаты. В некоторых монастырях до недавнего времени имелись особые воинские команды, на обязанности которых лежало нести караульную службу фи монастырской тюрьме. Так, при Соловецкой монастырской тюрьме находилась воинская команда, состоявшая сначала из 50 человек солдат и одного обер-офицера Впоследствии число солдат был уменьшено до 23 человек. В последнее время как солдаты, так и офицер каждый год сменялись. Эта мера вызвана была главным образом тем обстоятельством, что нередко бывали луча, когда солдаты, находившиеся в постоянных сношениях с заключенными, мало-помалу проникались еретическими убеждениями того или другого из них.
В половине 80-х годов Соловецкий монастырь посетил командующий войсками С.-Петербургского военного округа, Великий Князь Владимир Александрович, при чем он нашел, что воинская команда там совершенно излишня. Вследствие этого в 1886 году команда была переведена из Соловок, и таким образом монастырская обитель освободилась, наконец, от солдат, присутствие которых в ней являлось, конечно, грубым и резким диссонансом.
Конец Соловецкой тюрьмы