Монастырские утехи
Шрифт:
ещё больше обеспокоило рыбака. Что там делает в глубине этот дьявол? Что замышляет? Где
подрывает плотину? Амин потерял покой. Десятки раз в день и столько же ночью он опускался
под воду. Вначале вне запруды, боясь, как бы чудовище не огрело его хвостом и не сломало бы
ему поясницу или не схватило бы зубами. И он наблюдал за основанием запруды только со
стороны рукава, укреплял её камнями, ставил подпорки. А потом снова возвращался на свои
мостки, чтобы следить
Чудовище держалось на дне и не кидалось преследовать добычу.
«Видно, сытый,— подумал Амин. — А может, и слишком старый. Любит поспать... Оно и
лучше!» Он снова осмеливался спуститься в садок и там проглядел все глаза, чтобы увидеть
призрак; но сквозь тёмное стекло воды не просвечивала даже гигантская тень. И всё-таки он
встревожил добычу, ступая по держащимся у дна рыбам.
У второй запруды их собралась целая стая; если б не подпорки снаружи, плотина бы рухнула.
Внизу были карпы побольше и потише; над ними — сомы, всегда полные жизни, хищные,
выше — молодые сомята; и ещё выше — маленькие, юркие, проворные рыбешки. И надо всеми
— толпы неистовой плотвы. Опираясь хвостом на нижние слои воды, рыбы напрягаются,
изгибаются, устремляются вверх и с плеском падают назад. Иногда, если вода поднимается,
они выныривают так высоко, что даже показываются над водой.
Амин дни и ночи пытался изловчиться и поймать чудовище в одиночку, чтобы
продемонстрировать смелость и умение, которое ему, первому рыбаку тех мест, слишком давно
не приходилось выказывать. И он хорошо знал, что напрасно старается: ловить было нечем,
разве что голыми руками. Но кто знает, чего можно добиться усердием? И он не терял
надежды. Иной раз он стоял на берегу рядом с чудовищем и поджидал его: если оно покажется,
Амии вонзит в него багор... Он понимал, что это наивно, для чудовища удар багра меньше, чем
укус блохи. Но это успокоило бы его, погасило бы его нетерпение.
В конце концов им овладело какое-то безумие. Он даже опустил ногу в воду и долго болтал ею,
как приманкой: может быть, привлечённое запахом человечины, чудовище кинется к нему. Но
не успеет оно схватить ногу Амина, как тот ударит чудовище багром. Однако и эта хитрость не
помогла. Гигант неизменно держался на дне. Что он там делал? Он не заснул — мёртвый, он
всплыл бы и плавал на поверхности в окружении стаи наглых рыб... А если ему взбредёт в
голову уплыть? И Амина одолевает страх, как бы чудовище не толкнуло запруду и не повалило
бы её, а то, пожалуй, ещё продырявит садок и скроется.
Он не ел и не спал, не расставался с багром, камнями
ими запруду.
Среди недели к нему приехала на лодке жена, привезла кукурузную муку и продукты. В чистом
платье, нарядная, с цветком пеларгонии за ухом, она приехала, чтобы провести с ним день и
ночь. Увидев, что он так похудел, она удивилась:
— Ты заболел?
И хотела обнять его. Он угрюмо её отстранил.
— У меня много дел.
Он всё молчал, но женщина не отставала, пока не заставила его открыться. Он рассказал ей
коротко всё, что произошло, и велел срочно ехать домой и сказать бригадиру, чтоб тот сейчас
же приезжал с бригадой. Ему не под силу совершить этот подвиг в одиночку.
— Скажи ему, рыбы столько, что садок лопается. И боязно, как бы чудище не повалило
запруду. Пускай привезет багры и цепи... И ещё большой невод, на весь омут. Да не забыл бы
куски тухлого мяса.
И пока жена гребла назад, Амин долго провожал её глазами... Впервые после перерыва он
смотрел с помоста, откуда было видно далеко. До тех пор его глаза глядели только вниз, на
воду. И он удивился. Наводнение отступало. Всё вокруг приобретало обычные очертания.
Запруды сбрасывали с себя вихрь пены. Из воды выступали цветущие ветлы. Вставали острова,
опутанные засохшими плетями ив. Между притихшими потоками зазеленели принесённые
водой пни... Суша отделилась от воды и воздвигла свои владения между рукавами реки,
потерявшей добычу. Деревни на обрывах белели среди фруктовых садов. Поля с осевшей на
них тиной поднимали из-за частокола свои крапленые морды. Запоздалые кукушки
остановились на привал в лесах Добруджи и оттуда двигались в глубь страны вслед за другими
перелетными птицами. Стаи цапель и хороводы аистов, напротив, возвращались на место, к
своим привычным берегам, к топям и трясинам, оставшимся после отступления воды. И
радость захлестнула душу рыбака. Дельта возрождалась к жизни, и её казначейства ломились
от рыбного богатства.
Бригада прибыла вечером. Все в молчании выслушали рассказ о гигантском соме. Опустили
глубоко багры, на которые была насажена тухлятина. Попробовали столбы, обследовали
фундамент запруды.
— Всё в порядке,— объявил бригадир.
И снова пристал к Амину с разными глупыми разговорами.
— Если он мне попадётся на багор, повезу его в Бухарест,— похвастался он.— Там
выставка нашего рыболовства.
И бригадир уже видел себя рядом с гигантским сомом в зале, переполненном начальством; он