Монета встанет на ребро
Шрифт:
Я закрыла глаза и впала в блаженный полутранс…
Резкая трель принявшего запрос кристалла, выведшая меня из сладкой летаргии, удостоилась крепкого ругательства и мрачного:
– Идите все к лешему!
Но услужливая шишимора уже тащила ко мне искрящийся изумруд, бережно сжимая его в мягких руках, так что пришлось со страдальческим вздохом щелкнуть по нему ногтем и тоном, не обещающим ничего хорошего, вопросить:
– Ну и кому чего надо?
– Корвин, если ты не возражаешь, – бодро отрапортовали с той стороны.
– И
– Как?! А Перехлест? – обиженно отозвался кристалл.
– Будет тебе Перехлест. А я-то тут при чем?
– Так… Пора уже!
– Если тебе уже пора – иди празднуй, – раздраженно отозвалась я, опуская одну ногу под воду и вынимая другую.
– А ты? – тупо спросил кристалл.
– А я раньше полуночи никуда не пойду. У нас что: Перехлест или детский сад на выезде?! Может, утренник устроим?
– Ну… Ладно.
– Ладно – в смысле ты согласен на утренник? – веселилась я.
– В смысле, ждем тебя до полуночи, – расхохотались с той стороны. – А потом идем ломать дверь. Кстати, нас до сих пор двенадцать. Ты никого не нашла?
Я, с сомнением закусив губу, осторожно ответила:
– Думаю, нашла…
– Вот и чудесно, – обрадовался кристалл, не услышав в искаженном связью голосе нерешительных ноток. – Тогда до полуночи.
– До полуночи. – Я с облегчением разорвала зеленоватую связь и послушно наклонила голову, чтобы шишиморе было удобнее лить на волосы воду из кувшина.
Часы били половину двенадцатого. Третья чашка приправленного ромом чая закончилась, отточенное перо и чернила были под рукой, призывно чистый свиток белел перед глазами, а вдохновения все не наблюдалось.
– Вот возьми да подай ему отчет к утру! Командовать-то легко, а вот если не идет текст? – обиженно ворчала себе под нос Тилорь.
Ворчала, впрочем, без особого энтузиазма: просьбу написать отчет за ночь она предвидела еще утром, да и заняться было больше нечем. Но что она может написать? «Здравствуйте, мне очень понравилось в Срединном Храме, дайте мне отпуск – я хочу пожить там хотя бы с неделю»?! Смешно. Но ничего больше в голову не лезло, а такое, пусть это и правда, Гридъяра категорически не устроит – в этом вся и загвоздка.
Заботливо расстеленные домовыми свежие простыни приятно пахли лавандой, мягкие подушки манили опустить на них перегруженную за день впечатлениями голову, но спать чародейке почему-то не хотелось.
Да и какой сон, когда вокруг – в коридорах и общих залах, а особенно в темных углах – продолжала кипеть жизнь, причем куда более бурная, чем днем! Студенты вообще в этом плане здорово смахивают на вампиров: всю ночь занимаются леший знает чем, а отсыпаются по утрам на лекциях.
Трижды в комнату чародейки заламывались странные личности, груженные невесть чем – от подозрительных
– Народ, лишней метлы нет? Не хватает одной, хоть убей!
Потом студенты понимали, что ошиблись дверью, и, в цветистых выражениях извиняясь, уходили. Впрочем, уже через пару минут заваливалась какая-нибудь другая компания, причем тоже с таким видом, словно они только что освежевали живого дракона, и теперь ищут, где бы спрятаться от праведного гнева оставшейся туши. На четвертый раз Тилори это надоело, и она зачаровала дверь. Теперь студенты просто молотили в нее со всей дури кулаками и сапогами, вопя просьбы в замочную скважину.
Не то чтобы магу третьего уровня было трудно поставить на место особо надоедливых и наглых, но истерические завывания под дверью и мрачные проклятия изнутри служат плохой приманкой для и без того сбежавшего вдохновения.
– Чтоб вас всех, – вполголоса костерила Тилорь не в меру буйную молодежь, забираясь на кресло с ногами и раздраженно покусывая кончик пера в творческих муках. За дверью раздался грохот, словно кто-то тащил по лестнице волоком рыцаря в полном боевом облачении. Железный шлем гулко отсчитывал ступеньки. – Делать больше нечего, кроме как по коридорам шататься, что ли?! Ночь на дворе!
– Вот именно! – удивленно ответил задорный мальчишеский голос из-за двери. – Такая ночь выпала! На небе – ни облака!
– Ну и что?
– Перехлест! – И грохот удалился куда-то дальше.
Недовольно нахохлившаяся Тилорь мысленно сравнила себя с некупленной под Новый год елкой. Все вокруг носились, суетились, как муравьи, возбужденно перекликались между собой, а она мрачно стояла на морозе и совершенно не понимала, чему народ так радуется. С губ незаметно сорвался тяжелый вздох.
И тут в дверь постучали. Особо постучали. Тремя четко выверенными, негромкими, но четкими ударами. Чувствовалось, что на такой стук всегда открывались двери.
– Идите к лешему! – злобно выругалась Тилорь. – Вы дверью ошиблись!
Тук. Тук. Тук.
– Я же сказала! – Чародейка раздраженно вскочила с кресла и резко распахнула дверь, собираясь отправить нахала на пересчет ступенек в винтовой лестнице. Его же головой.
– Arlet injor fijasta… – негромко и певуче проговорила ведьма, склонив голову в знак приветствия.
Такой знакомый и такой забытый магический язык резанул по ушам, заставив что-то сладко екнуть внутри. «Благословенна будь», – запоздало ткнулся в виски перевод.
– Arlet injor fijasta, – растерянно повторила за Хранящей Тилорь и посторонилась, пропуская ее в комнату. – Regan melaht.
– Не стоит извинений, – улыбнулась ведьма. Магический язык наконец-то перестал казаться Тилори чем-то чужим и перестал требовать нескольких дополнительных секунд для перевода. – Как я понимаю, вас уже основательно побеспокоили из-за Перехлеста?