Монгол
Шрифт:
— Меня тоже помой.
От его предложения у меня только пар из ушей не пошёл. Честное слово, будь тут хоть что-нибудь опаснее мужского геля для душа, я бы проломила ему этим голову. Но метод нападения я уже испытала. Спасибо, хоть сама жива осталась.
— Ты же пошутил, да? — глаза сами скользнули по его мощному телу вниз, и я чуть не лишилась дара речи, взглянув на его «прибор». Охренеть просто… И это он ещё в полулежачем состоянии. Этим он меня трахал?
Какой ужас… Удивительно, как выжила
— Нет. Не пошутил, — протянул задумчиво, опуская взгляд ниже. Рефлекторно прикрыла грудь.
Взяв мою руку в свою, приложил её к члену, а у меня ноги задрожали.
— Ну-ну, тихо, тихо. Не бойся, он не укусит. Вот так, — обхватил ствол моей рукой, и пальцы еле сомкнулись. Встал…
Он был настолько твёрдым, как будто высечен из камня. Горячий, аж обжигал, и вены вздулись толстыми жгутами. Он пульсировал в моей руке, а Монгол, облокотившись спиной о стенку кабины, стиснул зубы в оскале. Какой же он жуткий… Словно зверь дикий. Шрамы его глубже стали, выразительнее, а дыхание вырывалось из горла, как огонь из жерла вулкана.
Он двигал моей рукой то вверх, то вниз, и, похоже, гаду сие действо очень нравилось. Смотрел мне в глаза, гипнотизируя своим страшным взглядом, и я, как кролик перед удавом, не смела шевельнуться.
— Давай, малышка, смелее, — прорычал сквозь зубы и сдавил мою руку сильнее, так, что я почувствовала подёргивание его причандала.
— Я не умею… — прошептала и тут же захлопнула рот, потому что в голову вдруг пришла страшная мысль, что он захочет продолжить в постели. Или прям здесь нагнёт меня и… — Но я стараюсь.
Монгол на какое-то мгновение замер, расслабленность его исчезла.
— Хорошо, что стараешься. А теперь сама, — отпустил мою руку, и я прикипела к его хозяйству, не в силах и пальцем пошевелить. — Давай, волчонок, двигай рукой, — а сам руки за голову завёл, ухмыляясь.
Ненавижу! Если однажды я буду решать его судьбу, быть ему сожранным собственными псами.
Поджав губы, усердно двигала рукой. Если отключить сознание и смотреть в сторону, при этом представляя, что занимаешься домашними делами, то, в принципе, пережить можно. Можно было бы (!), если бы не его взгляд, что разбирал меня на молекулы.
И дыхание его бешеное. Словно рядом жеребец стоит.
— Посмотри на меня, — взял пальцами за подбородок, приподнял голову.
Мне не осталось ничего, кроме как взглянуть ему в глаза. А там пропасть адская. Тёмная, пугающая. Такая глубокая, что хотелось бежать, не разбирая дороги. А бежать некуда. Я голая стояла рядом с ним и держала его член в своей руке.
— Продолжай, — приказал, не отпуская моего лица, чтобы не смела отвести взгляд.
Прикусив до крови щёку изнутри, выполнила его прихоть, и глаза Монгола постепенно стала заволакивать похоть. Дыхание участилось, а крылья носа стали раздуваться, как будто он злится.
Он
— Умница, — выдохнул где-то над головой, поцеловал в макушку, а я сглотнула, закрывая глаза. Пронесло, кажется… — А теперь бегом на кухню. Приготовь завтрак.
ГЛАВА 10
Открыв огромный холодильник, не смогла удержать на месте челюсть.
— Ни хрена себе…
Столько продуктов в одном месте я видела только в магазине. О том, что здесь были одни деликатесы, вообще молчу…
— Нравится? Теперь будешь питаться так каждый день, — он подкрался так тихо, что я выронила из рук ананас, который буквально выкатился из холодильника мне навстречу.
Монгол ловко подхватил его одной рукой, небрежно затолкал обратно в холодильник и прижался сзади. На этот раз был в штанах, а вот сверху опять голый. Может, рассказать ему, что взрослые люди одеваются? Или это такой способ покорить меня своим мускулистым телом? Не мечтай даже, гад.
— У тебя всё будет. Всё, что пожелаешь. Ты только представь, волчонок, украшения, шмотки, — ага, это поэтому я уже столько дней хожу в его футболках да рубашках. — Всё, что нравится девочкам. Только другие пашут, как проклятые, чтобы это получить, а у тебя всё будет по щелчку пальцев.
Купить меня решил? Да, товарищ бандюк, очень умно. Только со мной не прокатит.
— А свобода будет?
Монгол замолчал, а я пожалела, что не имею глаз на затылке. Чем он там занимается? А когда его дыхание обожгло чувствительную кожу рядом с моим ухом, вздрогнула.
— Зачем она тебе нужна, эта свобода, мм? Что ты с ней будешь делать? На хлеб намажешь? Или на жопу наденешь?
Так вот, откуда подобные выражения брала Лерка. Тоже мне, Конфуций местного разлива.
— Это всё равно, что птице крылья отрезать и удивляться, что ей больно, — да кому я это вообще объясняю?! Он же отбитый напрочь!
— У тебя не было крыльев, птенчик. А со мной они, вполне возможно, вырастут. Задумайся на досуге, — наконец, отлип от меня, и по коже побежал неприятный холодок. — И дай мне пожрать, в конце концов.
Дала бы я тебе… Яду крысиного. Да вряд ли он найдётся в этом холодильнике. Тот как раз запищал, и я от души хлопнула дверцами.
— Я не умею готовить, — повернулась к Монголу, что уже восседал за столом, обратила внимание на мобильник в его руках. Вот что мне нужно! Только как его заполучить?
— Не ври, — пробормотал, не отрывая взгляда от экрана.
— Я не вру. Правда, не умею. Я таких продуктов не видела даже никогда, не то, чтобы готовить их.