Монгол
Шрифт:
— Духи Вечного Синего Неба! Я призываю вас! Вы даровали нам младенца мальчика и одарили его силой и красотой. Вы вложили ему в руку особый знак! Человеку не дано заглянуть в будущее, но мы желаем оказать этому ребенку надлежащие почести и поэтому молимся, чтобы вы дали нам знак его силы и загадочной судьбы! — Капли пота медленно стекали по лицу шамана. Красные прожилки появились на белках глаз. Он молча, не мигая, смотрел в небеса. Кокчу задрожал, судорожно сжал кулаки. Напряжение усилилось, оно волновало и пугало людей. Внезапно потух костер — от него остался лишь большой круг красных угольков. Они словно очертили кровавый круг, а в нем стоял шаман. Верхняя часть тела у него была в полутьме, а
В толпе раздался шепот. Кюрелен наклонился вперед и смотрел на угли, на которые были устремлены взгляды воинов, на их лицах отражался страх и отвращение к тому, что они могут увидеть. Калека ничего не видел, кроме раскаленных докрасна углей. Он взглянул в сторону Джелми. Тот тоже внимательно глядел на угли, и лицо его было бледным и напряженным. Священник Селджукен, открыв рот, тоже таращился на угли.
— Этого не может быть! — недоверчиво бормотал Кюрелен, а потом замолчал. Он увидел, что среди вспыхивающих и потухающих огоньков костра возникают очертания каких-то существ, и по спине Кюрелена пробежал холодок.
Сначала изумленным глазам предстал горный лев, лежащий на брюхе. Это был огромный лев. Голова была гордо откинута назад, и красные глаза горели от злобы и храбрости. Кюрелен видел напряженные лапы, белые клыки и острые когти. Вокруг сильного тела обвилась толстая кроваво-красная змея. Калека даже мог различить рисунок ее чешуйчатой кожи. Змея не пыталась сокрушить льва. Нет, она его спокойно обвивала, и ее плоская голова лежала на голове льва. Сверкали неприятные прозрачные зеленые глаза, и постоянно мелькал черный раздвоенный язык. Лев и змея лежали вместе спокойно, и в их глазах можно было увидеть загадку и неземную задумчивость. У них был одинаковый ритм дыхания: тело льва и кольца змеи поднимались и опускались одновременно. Возле них, глядя в небо, стоял шаман с посеревшей потной кожей. Его губы были приоткрыты, он задыхался.
Кюрелен почувствовал, как у него зашевелились на голове волосы, и отпрянул назад, разум его не желал верить увиденному.
— Этого не может быть! — громко и возмущенно заявил калека.
Он наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть льва и змею. Эти твари почувствовали его недоверие, повернули свои головы и уставились на него. Он слышал шипящее дыхание, видел влажные клыки.
Сердце у Кюрелена начало гулко биться от ужаса.
Шаман, задыхаясь, начал говорить монотонным голосом:
— Духи вечные и ужасные, вы ответили на мой призыв и подали нам знак! Этот ребенок — силен и страшен в ярости, как горный лев, он, подобно змее, мудрый и все охватывающий. Ему не сможет противостоять ни один человек! С ним не может спорить ни одно создание воздуха, земли и гор!
По телу Кюрелена стекал холодный пот, и он все сильнее наклонялся вперед, не имея сил отвести взгляд от ужасных созданий, находящихся в кругу тлеющих красных углей. Он чувствовал, что они его видят и понимают. Их понимание было подобно безразличной к жертве смерти. Кюрелен ощущал себя лицом к лицу с сверхъестественными созданиями, находившимися за гранью реальности и здравого смысла. Они представлялись ему порождением больного воображения, они угрожали человеку, но он против них не мог ничего сделать. Если бы он видел подобное хотя бы раз, он мог и сам погрузиться в пучину безумия.
В сознании Кюрелена больше ничего не существовало. Только он и призрачные видения, явившиеся из ночных кошмаров в реальность. Откуда-то издали до него доносился монотонный голос шамана.
Кюрелен не сводил взгляда с глаз неземных созданий, и они смотрели только на него, мерно дыша, и сквозь их прозрачные тела можно было видеть вспыхивающие угли. «Я должен с ними сражаться, — подумал он, — сказать, что они не существуют, что они —
Кюрелен скривил бледные губы, повернулся к Джелми.
— Они не существуют, — услышал Кюрелен собственный голос.
Монах даже не повернул в его сторону головы.
— Нет, они существуют, — услышал Кюрелен шепот монаха, лицо которого выражало глубокую скорбь и отчаяние. — Правда, они — порождение души злого человека. Но зло существует и помимо душ дурных людей, его с помощью разума можно вызвать наружу. Мечтой, сном остается только добро!
Шамана в тот момент пробирала дрожь.
— Мы вас видели, Великие Духи! — произнес он тихо.
Он без сил опустил руки, голова его упала на грудь.
Кюрелен не мог поверить собственным глазам: странные создания зашевелились, их очертания расплылись — на месте льва и змеи через мгновение осталась кучка тлеющих углей.
Их прозрачные глаза в тот последний момент словно о чем-то предупреждали Кюрелена, и когда угли почернели, он ощутил в душе неясный страх.
Воины глухо застонали. Их охватил ужас. Они что-то кричали, но невозможно было разобрать слова. Кокчу заулыбался. Он уселся у костра, спрятал ладони в рукава и о чем-то задумался. Встретив взгляд Кюрелена, он с тайным значением улыбнулся.
«Ты всего лишь мошенник», — подумал Кюрелен. Он не сомневался, что шаман его отлично понял, и разозлился, увидев презрительный взгляд противника.
Есугей был вне себя от радости. Он светился от счастья и даже прослезился. Всем снова налили полные чаши вина и кумыса, вновь зазвучали в руках стариков хуры. Потом кто-то предложил, чтобы судьбу Темуджина предсказали пленные монах и священник.
Пьяный священник-несторианец с раздувшимся от вина и мяса желудком, воображая себя очень важной персоной, во что бы то ни стало желал проявить себя. Воспаленное воображение не могло переварить только что виденное. Ему пришлось увидеть чудо! В голове легенды, какие-то сказания перепутались с его собственными верованиями, что туманило и без того неявное воображение. Священнику помогли подняться на ноги и поддерживали, чтобы он не упал. Бородатое лицо его сияло от выпитого и было покрыто крупными каплями пота. Он резко вскинул руки — движение было столь неожиданным, что он упал бы лицом в угли, если бы не поддержка двух крепких монгольских воинов, — и начал что-то выкрикивать. Из его выкриков можно было понять, что ему было видение, и Бог дал ему возможность наблюдать чудеса и разные тайны прошлого и будущего! В свете костра выпуклые глаза священника сверкали, подобно мокрым камешкам. На губах показалась пена. Грудь бурно вздымалась, и пот катился по лицу. Он задыхался, и все смотрели на него с уважением и страхом, кроме нахмурившегося шамана и Кюрелена, который посмеивался про себя.
Священник взмахнул руками. Сейчас он вел себя, как сумасшедший. Голос, вырывавшийся из губ, покрытых пеной, был пронзительным, дрожал и прерывался.
— Какое мне представилось видение! Издалека, сквозь пелену я вижу Невинную Деву в одеждах из лунного света, стоящую на красном алтаре. Над ее головой корона огня, а в руках она держит пламенеющий шар, и он разделится на кусочки! Смотрите, смотрите! Эти кусочки превращаются в звезды! Среди них есть самая большая звезда, и она тут же превращается в сверкающие буквы, образующие священное имя, ужасное имя… Да, да, самое святое имя!