Моника 2 часть
Шрифт:
– Боюсь, мне нечего сказать, сеньора. Предпочитаю говорить совершенно искренне. Я позвал вашу служанку, самую расторопную из всех, способную помочь, никому не помешав, исполнить желание увидеть вас на миг и попрощаться, прежде чем отплыть… Миссия с судом окончена, и я должен вернуться на Доминику на фрегате, стоящем в порту, который отправится с первыми лучами рассвета.
– Вы уезжаете так скоро? Как жаль!
– Вам кажется, это слишком скоро? Вам и вправду жаль?
– Честно говоря, не могу отрицать. Вы показались мне необычайно симпатичным, и меня очень обрадовало,
– Что? Это правда? Тогда…? Но как же такое могло произойти…? Даю вам честное слово, клянусь, что передал ее лично в руки Хуана.
– Да. Я видела записку в его руках. Но чтобы вы понимали, что я не лгу, вот она. Вы узнаете?
– О, да! Это невероятно! Я в самом деле расстроен, сеньора. Вы сказали, эта записка может навредить вам?
– О, нет! Я сказала, что она могла бы навредить, а прочитав ее, человек мог бы плохо ее истолковать…
– Не думаю, что кто-то мог бы истолковать ее. Хуан Дьявол – самый везучий человек, которого мне посчастливилось узнать, потому вы любите его… Я помню ваши слова: «Скажите, что эта записка послана женщиной, которая отдаст жизнь, чтобы спасти Хуана Дьявола…»
– Жизнь можно отдать из-за благодарности, долга или жалости. Вы знаете. Когда женщина чувствует себя одинокой, грустной, беспомощной… Когда человек, который является твоим мужем, поворачивается к тебе спиной; когда она чувствует себя самозванкой, чужой в своем доме… Но не будем говорить обо мне, поговорим о вас… Вы захотели меня увидеть, чтобы попрощаться, ничего более?
– Я хотел увидеть вас и сказать, что с момента, как я увидел вас, я не смогу вас забыть, как не смогу забыть Хуана Дьявола, пока буду жив. Я считаю, что обязан жизнью этому человеку. Тем не менее, я почти ничего не сделал для него, чтобы отплатить, и думал, что восхитительная женщина, которая так страстно его любит, может подсказать, как ему помочь…
– Правда? Вы такой благородный, офицер. Я подумала, раз уж вы нашли меня, то за услугу, которую вы оказали мне, передав записку Хуану, вы заслужили премию. И я готова платить. Вы бы сказали, что я очень странная женщина, но мне нравится оплачивать долги.
– Вы меня обижаете, сеньора.
– Не думаю, что могу обидеть вас, – отметила Айме, кокетливо взмахнув рукой. – Моя премия будет символичной. Я подумала, что вы чувствуете себя одиноким в Сен-Пьере, возможно вам бы понравилась прогулка, знакомство с живописными окраинами города. К сожалению, я могу вас сопровождать лишь замаскировавшись. Представьте, что мы на карнавале…
– Вы меня ошеломили, сеньора; я удивлен и доволен. Едва смею говорить из-за страха быть нескромным. Вы в самом деле супруга Ренато Д`Отремон?
– Да… но я буду благодарна вам, если мы не будем называть имена. В каком часу отправляется ваш корабль?
– Все будет готово в пять утра. Через полчаса мы отправляемся. Я буду там стоять в пять часов утра.
– Вы могли бы ждать меня вечером в десять, пройдя через эту
– Конечно… Ясно… – пробормотал лейтенант, удивленный и ослепленный. – Я хочу сказать, что я к вашим услугам… Но…
– Я переоденусь в костюм и не забудьте, что заставлять ждать даму непростительный грех… Меня зовут Айме… Эме меня звали во Франции. Здесь, на этих островах это звучит неправильно. Хотите говорите «возлюбленная». Мне нравится это. Думаете, я не заслуживаю?
– Вы заслуживаете всего!
Задушенный волнением, удивлением, потрясением, почти испугом, Чарльз Бриттон наклонился поцеловать мягкую руку, белую и благоухающую, пока дьявольская улыбка светилась на лице жены Ренато, и она намекнула:
– Вашим вторым долгом будет забыть завтра этот вечер, и выехать немедленно из Сен-Пьера, как праведник из проклятого города: не поворачивая головы назад… Не спрашивая ничего!
– Отец Вивье, вы звали меня?
– Именно так, дочь моя…
– Я ждала с нетерпением. Ваше разрешение – единственное, чего мне не хватало, чтобы снова надеть одежды послушницы… Сестра Мария Консепсьон обещала поговорить с вами… Мне нужно ваше обещание, обещание вас обоих… Не запирайте передо мной единственную дверь, за которой я могла бы скрыться.
– Никто не скроется от себя, дочь моя. В твоем случае от собственных чувств. Но кроме того, существуют законы… Ты замужем, дала священную клятву, которую не можешь легко разорвать по своей воле…
– Моего мужа я совершенно не интересую.
– В любом случае, мы ничего не можем сделать без его согласия, и подозреваю, что он не даст согласия. Кое-кто пришел повидать тебя…
– Хуан! Пришел Хуан?
Моника живо поднялась, ее глаза засверкали. Неожиданный трепет пробежал с ног до головы, словно она очнулась ото сна, а губы отца Вивье улыбнулись с нежной грустью, отрицая:
– Нет, дочка, не он. Но твое выражение и взгляд достаточно красноречиво показали, какое место в твоем сердце занимает муж, которого ты пытаешься покинуть…
– Нет… нет… не он, не мог быть он! – пожаловалась Моника с бесконечной печалью. – Не знаю, что я подумала. Он на Люцифере, в таверне порта или на берегу пляжа, где была единственная интересующая его любовь. Он не вспоминает, не думает обо мне. Оставил меня в монастыре. Он не будет возражать, потому что я не важна ему…
– Они очень бояться, что он помешает, они жаждут увидеть тебя постриженной…
– Кто они?
– На данный момент, твоя мать. Она ждет в комнате свиданий, ее сопровождает сеньора Д`Отремон. Чтобы предпринимать дальнейшие шаги для аннулирования брака, они надеются убедить тебя подписать доверенность, которую ты не хотела подписывать. Они хотят сделать все быстро и тайно, до того, как изменится настроение твоего мужа, который оставил тебя здесь. Тем не менее, я хотел бы попросить тебя не поступать опрометчиво, не передавать в руки других такое личное и интимное дело… Более того, когда я увидел, как ты разволновалась от радости, вообразив, что он ждет тебя… Этот мужчина, которого Бог принес в твою жизнь странными путями, чрезвычайно интересует тебя.