Моно логи. Том 2
Шрифт:
И вот однажды сижу я, пишу. Время от времени разговариваю с "Инновой" (а "Иннова" – это лазер, хороший мой, милый, зелёненький) – практика показывает, что через пару месяцев голографист начинает вести с ним беседы, а через год – лазер начинает ему отвечать… А в то время "Иннову" мою милую как раз недавно вернули из ремонта… Как обычно кладу пластинку на объект, сажусь, включаю таймер, выжидаю минуту, жму на кнопку, открывающую затвор…
Комната заливается зелёным инопланетным светом, которым я, несмотря на то, что здесь уже около года, всё равно любуюсь. Паразитное излучение, паразитные
От каждой поверхности линзы отражается 4% энергии. Кажется, так… давно я уже не рассчитывал ничего оптического. При мощности лазера в 1,2 ватта этих 4% вполне достаточно для того, чтобы обеспечить тебя зелеными зайчиками в глазу на пару часов. Поэтому инопланетным свечением мне можно любоваться только на стенах, ни в коем случае не оборачиваясь к самому лазеру… И я сижу, любуюсь…
И вдруг… Вдруг вся эта зелёная картина на стенах СМЕЩАЕТСЯ!
Меня аж перекосило от ужаса. Такое смещение возможно в нескольких случаях! Например, если по каким-то причинам сместилось одно из зеркал схемы, и схема поплыла! Или если началось землетрясение, и полуторатонный чугунный стол, на котором стоит лазер, едет сейчас на меня по комнате.
Но в любом случае, итог один. Нет больше голограммы! Уход будет чудовищным.
Вскакиваю! Матерюсь! Убираю мощность лазера, перенастраиваю всю схему… Колупаюсь с полчаса, подстраивая и подгоняя лучи туда, куда нужно. Сажусь вновь, включаю лазер, пишу… И снова картинка плывет спустя секунд так 10 экспозиции!
Мой мат сквозь две закрытые двери услышал Шойдин и пошёл проверять, что же случилось.
Вдвоём с ним мы перетрясли всю схему. Ничего не движется, всё намертво приклеено к столу. Включили лазер на мощность и с ужасом наблюдали, как плывёт пучок…
Плывет на выходе из лазера, а это… Это самое страшное! Это значит, что движется что-то внутри моей девочки, внутри мое зелёненькой "Инновы"!
А знаете, сколько эта красавица стоит? Миллиона полтора, не меньше!
У Шойдина наливаются кровью глаза. Он уже подсчитывает убытки. У меня опускаются руки, я уже оплакиваю свою возлюбленную, свой милый лазер…
Вскрываем "Иннову". Смотрим…
Видели когда-нибудь лазер? Очень простая конструкция, на самом деле. Два зеркала-резонатора, а между ними – сосуд с газом. Присматриваемся… Туды его в качель! Лазерщики, ремонтировавшие мою красавицу после недавней поломки, одно из зеркал приклеили на "МОМЕНТ" Момент нагревается, становится пластичным, и зеркало смещается! Смещается буквально на микроны! Но этого хватает, чтобы пучок на самой голограмме сместился на сантиметра так три. А достаточно и четверти микрона…
Финиш!
Гриша и "Иннова".
Любой, кто проводил в голографичке больше недели, влюблялся. Влюблялся в красавицу "Иннову", в её зеленые глаза, а, точнее – в один глаз, то есть в излучатель.
"Иннова" была прекрасна… И мы все любили её нежно и трепетно. И она отвечала нам взаимностью.
Перефразирую: натрахались мы с ней порядком!
Я тогда был ещё подмастерьем, до серьезных работ не допускавшимся. Голограммы писал Гриша, и секс с "Инновой" был именно его прерогативой. И вот однажды бегаю я туда-сюда по "Оптику", чем-то занимаюсь, время от времени прохожу мимо голографички и через открытую дверь вижу, как Гриша строит новую схему.
Поставит зеркало так, этак, воткнёт на пути пучка узел чистки, покрутит его, повертит… Разберёт схему заново, снова начнёт с самого начала… В общем, занят обычной работой голографиста.
Прохожу мимо один раз. Гриша колдует. Прохожу во второй. Гриша разобрал схему и тупо смотрит на идущий мимо него тоненький лазерный луч. Видимо, встала работа… Прохожу в третий. Гриша стоит перпендикулярно лучу, и с одинаковыми интервалами поднимает и опускает ладонь, "рубя" лучи ладонью.
И повторяет при каждом движении: "Бла! Бла! Бла! Бла!"
Работа голографистом налагает определенный отпечаток на психику…
Тогда я ещё не знал, что через полгода я сам буду разговаривать с "Инновой" и в минуты кризиса инженерной мысли буду выжигать лазерным лучиком узоры на чёрном листочке бумаги!
Шойдин и юбилей.
Не помню, сколько ему тогда стукнуло. То ли 50, то ли 60… Вероятнее всего, 50.
Мы накрыли стол прямо в "Оптике", Шойдин обзвонил всех коллег, с кем когда-либо работал… И в итоге у нас за столом собралось с десяток профессоров, пара лаборантов и мы, четверо студентов различных курсов.
Так моё представление о профессорах, как о серьёзных бородатых дядьках, было развеяно окончательно. Я ж ведь тогда ещё молодой был, первокурсник, студик… Мне казалось, что профессор – это уууууу! А профессор, это, оказывается, ооооооооооо… особенно, когда выпьет!
Рядом со мной сидел доцент Малинин! Будущая легенда СГГА, но на тот момент – просто полноватый и круглолицый маленький профессор. Он оживлённо размахивал руками, пару раз заехав мне по физиономии, рассказывая, какую рыбу он поймал на Волге в 1979-м… Напротив – доцент Лебедев, учивший Гришу водить машину. Да, да, учил он его прямо тут, за столом, держа воображаемый руль и время от времени нажимая на воображаемые педали!
Круче всех был, разумеется, Шойдин… Я застал его в голографичке, за объяснением двум лаборантам, что же такое голография!
– Голография – это удивительно! Вот представьте себе, что с помощью вот этого всего (жест в сторону СИНа, на котором стоит "Иннова" и куча всяких элементов трёх схем, работающих одновременно) можно записать на ПЛОСКУЮ поверхность полную информацию об ОБЪЁМНОМ изображении вот этого вот трёхмерного идиота (жест в сторону себя самого).
Я, кстати, тогда ещё не пил, но всё равно стал звездой шойдинского юбилея. Когда у меня с бутерброда упала колбаса, я отбил её ладонью у самых колен и подцепил ртом на лету…