Монолог из норы
Шрифт:
Граха просто обожает сообщения подобного рода. Граха Петербург живо интересуется сериалами, фильмами, видеоклипами и даже почерпнутыми из жизни историями, в которых она гораздо старше его. Граха много читает на эту тему, однажды даже показала мне специальный альбом с вырезками. Кто знает, возможно, в этом альбоме была и фотография Линды Эванс с музыкантом Янни, моложе ее на двенадцать лет. Не помню. Но там были другие фотографии, например, там точно была фотография Элизабет Тейлор с последним мужем, который моложе ее на двадцать лет, и фотография Лайзы Миннелли с Билли Стритчем, который моложе ее на шестнадцать лет... и фотография профессора Марии Шишковской с писателем и скульптором Яном Стемпенем, который моложе ее на семь лет... Граху Петербург, стоит ей прослышать о любовной паре, в которой она старше, а он моложе, охватывает странное возбуждение,
Пожалуйста... вот таблица, заполненная корявым почерком Грахи Петербург... Анна из Ягеллонов - Стефан Баторий, десять лет разницы. Мария Лещинская Людовик XV, семь лет. Станислав Август Понятовский - Генриетта Софья Пушет, шестнадцать лет... Пожалуйста... прекрасный результат... Далее... Жорж Санд Фридерик Шопен, семь лет (не знал); Элеонора Дузе - Габриеле Д'Аннунцио, пятнадцать лет... Айседора Дункан - Сергей Есенин, семнадцать лет.. Гала Сальвадор Дали, десять лет... Йоко Оно - Джон Леннон, девять лет. Марта Месарош - Ян Новицкий, восемь лет... и тут еще вырезанное из газеты фото Яна Новицкого. Почему, собственно, Граху Петербург это так интересует? И вообще, почему ее еще нет? Господи, да что же это такое? Господи, отзовись наконец из глубины кинескопа или вообще сделай что-нибудь, ускорь шаги Грахи Петербург или выпрями ее жизненный путь, если она дала крюка.
*
Чтобы все было ясно. Чтобы не осталось никаких сомнений. Я не верю. Решительно не верю, что Юрий Гагарин побывал в космосе. Плохая острота? Пускай, но я ее не вычеркну. Нарочно не вычеркну, как говорится у Федора Михайловича. Я не верю, что Гагарин был в космосе. Однако верю рассказам других космонавтов, которые - в это я верю - там побывали и которые - верю испытали ощущение, будто на них кто-то смотрит. Засунутые в герметические контейнеры, они летели в лишенном каких бы то ни было характеристик пространстве, испытывая ощущение, что это пространство смотрит на них, что оно их видит. Я хорошо помню ту передачу, кстати, она была не так уж давно, но не в этом дело, дело в том, что и мне иногда кажется, будто моя каюта, подполье моих радостей и печалей, летит - не вросла в землю, а летит, летит во вселенском просторе, который на меня смотрит.
Явственно, совершенно явственно я ощущаю на себе твой укоризненный взор. Не кори меня! Не смотри на меня с укором! Не смотри на меня с укором невооруженным глазом, но и через свои жидкокристаллические линзы с укором не смотри. Это она заслуживает укоризны... Ну где она? Ни слуху ни духу. А через минуту прогноз погоды. Может быть, что-нибудь стряслось? Может быть, с ней произошел несчастный случай? Может, электрический разряд поразил ее бедренную артерию? Может, ее укусил клещ? Может быть, смертоносный клещ впился в ее бедренную артерию? Если так, то так. Если нет, то нет. Если до сих пор не пришла, пускай не приходит вовсе. Или - ладно уж - пускай придет после прогноза погоды.
А с прогнозом погоды - известное дело... Их две, и обе что ни вечер танцуют для меня перед картой погоды... Одна танцует во вторник, другая танцует в среду, одна танцует в четверг, другая танцует в пятницу. Одна танцует в субботу, другая отплясывает в воскресенье. Одна брюнетка, другая блондинка... У одной в фамилии есть что-то мрачно-демоническое... Фамилия другой звучит на французский лад. В особенности та, вторая, с французской фамилией, весьма-весьма... очень даже ничего... Сама фамилия, если ее выговаривать на польский манер, производит сокрушительное впечатление, фонический, я бы сказал, эффект: Гражина Де-е-е, Гражина Аде-е-е, Гражина Паде-е-ение. О прекраснейшая из телеведущих! Солнце плоти моей! Благоприятный прогноз и попутный ветер! Она не предсказывает погоду. Она воспевает схватки атмосферных фронтов, она - солистка, возносящая хвалу массам знойного воздуха, она - танцовщица с неограниченным набором телодвижений. От умеренных до порывистых. Да. Всякий раз, глядя на танцующую перед картой погоды Гражину Падение, я чувствую, как в моем детородном органе начинает бушевать антициклон...
С Грахой Петербург я познакомился через агентство "Досуг". Мое общение с женщинами всегда было отмечено, скажем так, некоторой суетливостью. После того как меня покинула моя благородная жена, спешка в такого рода
Возможно, впрочем, я не прав, ведь мои наблюдения субъективны. В конце концов, я смотрю на нашу рождающуюся в непростых условиях демократию из глубины своей норы, с подвальной перспективы. Однако, в конце концов, взгляд мой устремлен оттуда же, откуда и твой, божественная пропагандистка прокладок: из недр своих потрохов, со дна своего черепа, из темницы своего тела.
Я уж не говорю, что взираю на этот мир не только так же, как ты, но и так же, как взирает на него весь наш народ. Ведь наш народ сразу после работы, едва переступив порог, как был - в пальто, в шляпе, с портфелем - алчно бросается к телевизору и нажимает кнопку. Мертвенное свечение растекается, словно туман, по всему пространству между Одрой и Бугом, от Карпат до Балтики разносится голос юной теледивы, дочери немолодой теледивы (или наоборот), мой же народ застывает перед твоим экраном, будто извечный монумент телезрителя.
О том, например, что мы обрели независимость, я и мой народ узнали благодаря телевидению. То есть телевидение проинформировало нас об обретении независимости, а возникающие на польских землях, как грибы после дождя, агентства "Досуг" подтвердили факт, что на этот раз телевидение не врет.
Честно говоря, несколько раньше я узнал о том, что являюсь гражданином тоталитарного государства, тоже благодаря телевидению. Включаю я в один прекрасный день телевизор, гляжу, а там разгул тоталитаризма: маршевая музыка, первомайские демонстрации и маневры братских армий стран - участниц Варшавского договора. Хо-хо-хо, думаю я себе, нехорошо, ой, как нехорошо. И почувствовал, что я категорически против Варшавского договора. И сделал то, чего в любой другой ситуации ни за что бы не сделал. И сделал то, чего никто из вас, уважаемые дикторы и дикторши, никогда бы не сделал. И сделал то, чего весь мой народ никогда не делал и делать не станет. А именно: выключил телевизор. Да, да, я выключил телевизор и отправился в ванную, где нежилась в горячей воде моя бывшая жена. Присев на краешек ванны, я взглянул на высовывающиеся из раствора целебной соли божественные груди моей жены, и моя политическая ориентация в очередной раз претерпела изменение. Я посмотрел на бюст моей жены и почувствовал, что я - за Варшавский договор. Да ведь этот бюст, на который я смотрю, подумал я, прекраснейший из бюстов стран-участниц... Почему же в таком случае я должен быть против Варшавского договора? Если в пределах досягаемости моих органов чувств находятся самые изумительные буфера Варшавского договора, то стремление ликвидировать Варшавский договор для меня равносильно самоубийству! Получается, что я и эти живописные буфера хочу уничтожить! Получается, что я подрываю собственную, в высшей степени привилегированную позицию, отказываюсь от сущей драгоценности, легкомысленно сбрасываю нешуточный козырь!
И, произведя этот беглый, но глубокий анализ, я вернулся в гостиную, сел на диван и включил телевизор. Спустя несколько лет одна из вечно молодых телеведущих сообщила, что Варшавский договор перестал существовать. Утрату привилегированного положения человека, в пределах досягаемости которого обретался прекраснейший бюст Варшавского договора, я пережил сравнительно безболезненно. Моя жена покинула меня до того, как Варшавскому договору пришел конец.
После ее ухода - повторяю - в моей сексуальной жизни возобладала спешка. Банальная реакция брошенного мужчины, который чрезмерной активностью старается доказать себе и миру, что он такой участи отнюдь не заслужил, и даже совсем наоборот. Стыдно признаться, но и я не избежал этого прискорбного этапа этапа лихорадочной суеты.
*
С Грахой Петербург я познакомился следующим образом: позвонил однажды в агентство "Досуг" и, как обычно, заказал русскую девушку. Тот, кто пользовался услугами подобных учреждений, хорошо знает, как это делается. Вы опрокидываете четыре по пятьдесят, поднимаете трубку и, сглотнув слюну, набираете номер.
– Агентство, слушаю вас, - отзывается на другом конце строгий дамский голос.
– Алло?
– неуверенно говорите вы.
– Да, это агентство, я вас слушаю, - строгий тон становится еще строже.