Монстр лазейку найдет!
Шрифт:
Кандис сбежала вниз и обняла родителей. Мелоди не спеша спустилась вниз. От их одинаковых бирюзовых camisetas [17] несло затхлым самолетным воздухом.
– Ну что, как съездили? – спросила Кандис.
Оба захихикали, как школьники, вспомнившие шутку, понятную только в их компании.
– Lo que haiga pasado en «Punta Mita» se queda en «Punta Mita» [18] , – ответила Глория.
«А шуткам десятилетней давности место в десятилетней давности», –
17
Футболок (исп.). – Прим. перев.
18
«Что случилось в «Пунта Мите», остается в «Пунта Мите» (исп.). Имеется в виду рекламный слоган Лас-Вегаса: «Что случилось в Вегасе, остается в Вегасе». – Прим. перев.
– Вы ничего необычного в доме не замечаете? – Кандис отступила в сторону, чтобы они могли полюбоваться плодами ее трудов.
– Нет, – ответил Бо, даже не взглянув.
– И-именно! – просияла Кандис. – Все в идеальном порядке! Как видите, вы можете спокойно уезжать в любое время, а дом оставлять на меня!
– Приятно это знать, – сказала Глория, обмахивая свой загорелый лоб соломенным козырьком. – У нас тут всегда была такая жарища, или это я просто с отвычки?
Она спустилась в гостиную и отворила двери, выходящие в овраг.
Приятный холодок заманил их к дивану. Бо стряхнул свои черные сандалии и плюхнулся на подушки.
– Кстати, о необычном: Мелли, зачем на тебе все эти перья?
Кандис расхохоталась.
Глория взяла мужа за руку и ткнулась носом ему в грудь.
– Шутки шутками, Бо, но подобные аксессуары сейчас на пике популярности, – сказала она. – И они делают ее похожей на царицу.
– Ты хотела сказать – «на курицу»? – переспросил Бо, дав «пять» Кандис.
– Я очень рада, что ты наконец стала следить за модой, Мелоди, – сказала Глория. – Но если хочешь моего материнского совета, я бы тебе предложила отказаться от толстовки и надеть вместо нее облегающий джинсовый верх или джемперок из черного кашемира.
– Спасибо, конечно, но ведь давать материнские советы – дело матери, разве не так? – выпалила Мелоди.
– Уа-у! – мурлыкнула Кандис.
Глория подняла голову с груди Бо. Инъекции ботокса не позволяли ей выглядеть шокированной, но голос ее выдал.
– Что ты хочешь этим сказать?!
– Ты что, серьезно не понимаешь? – спросила Мелоди. – Я вот всю неделю ни о чем другом и думать не могла.
– Та-ак! – Кандис положила себе подушку под голову и потерла ладошки. – Это становится интересно!
Мелоди обернулась к сестре:
– Сходи, пожалуйста, на кухню, принеси мне стакан воды, ладно?
Кандис заморгала и встала:
– Сейчас-сейчас!
Бо проводил взглядом дочь, убежавшую на кухню.
– Она действительно послушалась?
– Ага, – ответила Мелоди, как будто Кандис всю жизнь только и
Родители растерянно переглянулись.
Сердце у Мелоди колотилось так отчаянно, что вопрос вырвался наружу прежде, чем она успела его как следует сформулировать.
– Глория Карвер, ты действительно моя мать?
Глория заморгала:
– Да, Мелоди, я твоя мать.
«Хм…»
– Ладно. Ты действительно меня родила?
– Мелли… – пробормотал Бо, притянув Глорию поближе к себе.
Глория заморгала еще сильнее.
– Да или нет? Это ты меня родила? – настаивала Мелоди.
Глория повертела свои серебряные сувенирные браслеты и шепнула:
– Нет…
Раздался звон разбитого стекла. Все обернулись. Кандис, с расширенными глазами, побледневшая под своим искусственным загаром, стояла рядом с диваном среди россыпи осколков, в луже воды.
– Что ты сказала?
– Мы это совсем не так себе представляли! – воскликнула Глория. Бо стиснул ее плечи.
– Но мы же знали, что рано или поздно придется об этом поговорить… – пробормотал он, уткнувшись в каштановые волосы жены. Ее узкие плечи вздрагивали.
«И что теперь?» Мелоди всю неделю представляла, что она сделает, если ее худшие ожидания вдруг оправдаются. А теперь, когда это произошло, она не испытывала ничего, кроме ошеломления.
– Ну а меня-то хоть ты родила? – спросила Кандис.
Глория подняла заплаканное лицо и кивнула.
– Мило! – выпалила Кандис. И сказала Мелоди: – В сущности, мне по фигу. Меня и так, и так устраивает.
– Кандис ушла! – Мелоди указала в сторону лестницы.
– Паж-жалуйста! – ответила сестра и взбежала на второй этаж, прыгая через две ступеньки.
Мелоди ощущала себя прозрачной и невесомой. Она села на стеклянный кофейный столик вместо дивана, хотя мать терпеть не могла пятен на стекле. Она пока не готова сидеть с ними на одном диване.
– И кто же я тогда?
– Ты – наша доченька, – с любовью сказал Бо. – И всегда ею была.
Мелоди подтянула колени к груди и уставилась на пальцы своих ног. Интересно, кто их сделал?
– А вы знаете моих настоящих родителей?
– Нет, – ответила Глория. – Мы тебя удочерили через агентство, когда тебе было три месяца. Мы тебя любим ничуть не меньше, чем Кандис, и…
– А почему она не приемная?
Глория посмотрела на Мелоди. Рот у нее приоткрылся, как будто она хотела что-то ответить, но не сказала ни слова.
Бо взлохматил свои черные волосы и вздохнул.
– Объясните!
– Когда родилась твоя сестра, – начал он, – она оказалась таким замечательным, безупречным младенцем…
«Ну почему все истории о Кандис начинаются именно так?»
– У нас с первой же попытки получился идеальный ребенок, и… – Бо помолчал, обдумывая свои следующие слова. – И мне сделалось страшно.
– Страшно? Почему? – спросила Мелоди.
– Я боялся, что не сумею… – Он осекся от волнения.
– Он боялся, что… – Глория запнулась и начала снова: – Мы оба боялись, что в следующий раз нам повезет меньше. И мы приняли решение, что других детей у нас не будет. И для этого мы… ну, ты понимаешь…